Наталья » 13 фев 2009, 14:58
Газета "Российский писатель" попросила Геннадия Иванова ответить на вопросы своей анкеты. Предлагаем Вашему вниманию ответы Геннадия Викторовича:
1. Ваше самоощущение в современном обществе?
Самоощущение некоторой потерянности, потому что в обществе идут слишком бурные процессы, за которыми трудно следить и порой невозможно понять происходящее. Это с одной стороны. А с другой стороны, когда почитаешь святоотеческую литературу, когда поговоришь с православным батюшкой, когда окинешь взором многовековую земную жизнь людей, которые страдали не меньше нашего, радовались не больше нашего, жили, мучались, терпели, смирялись, устремлялись к Богу, то понимаешь, что в любое время спрос прежде всего с самого себя. И начинаешь понимать, что самое главное, как говорится в утренней молитве: «омый мя от беззакония моего и от греха моего очисти мя…» Это самое главное и, что важно, самое понятное с годами и с опытом. Тогда всё встаёт на свои места — и нет никакой потерянности. Есть задача, есть работа. Правда, и враг силён, и лени много, и характера не хватает, но это всё равно ясно и понятно.
Конечно, грустно, что в современном обществе поэзия на задворках. Вообще поэзия, в широком смысле. Общество стало, попросту говоря, грубым. Но есть, есть островки.
2. Вам, как писателю, в первую очередь, хочется высказаться или создать произведение искусства (при всём том, что вроде бы важно и то, и другое)?
Вокруг нас столько много высказываются… И на площадях, и в СМИ, и особенно в Интернете, что всё яснее и яснее я стал понимать огромное значение произведений искусства. Есть тоска по подлинному искусству, которое намного глубже всех наших высказываний, которое говорит душе и сердцу, и миру самое главное. Ну что уж такого умного или необходимого как хлеб я могу сказать? Могу протестовать против той несправедливости, которая вокруг творится. Но, смотрю, многие это делают гораздо пронзительнее меня, идут на схватку с властью, готовы жертвовать собой ради общей справедливости, их слова подкреплены поступками.
Меня тянет к хорошим стихам, к хорошим картинам, к хорошей музыке. Настоящее искусство оно и радует, и примиряет с обстоятельствами — или, наоборот, помогает их преодолеть (поверх барьеров). В произведениях искусства есть та художественная полнота, которая значима и сегодня и будет значима через сто лет, когда всё кругом в политическом плане поменяется. В них — вечная актуальность. Вот несколько дней назад был я в Центральном доме художника на ежегодной выставке «Россия». Привезли лучшие современные картины со всей страны. И что очень сильно заметно — почти нет высказываний.
В 90-е годы картин-протестов, картин-кличей, картин-плакатов было много. Сейчас художественная жизнь России входит в свои вечные берега. На первом плане чудесные живописцы Абакумов, Курнаков, Зверьков, Оссовский, Виктор Иванов… А злободневность тоже преображена, вписана в контекст вечности — например, в картинах Гелия Коржева. У него на этой выставке потрясающе интересная работа «Скорбный дуэт».
Одним словом, мечтаю написать хорошие стихи. И вовсе не мечтаю написать хорошие стихи конкретно о чём-то. Стихи должны быть хорошими. Ещё лучше — прекрасными.
3. От Бога получает, читателю передаёт – таким было всегда представление о писателе. Насколько утратил сегодня писатель своё сакральное значение? Нет ли у вас ощущения, что современный литературный процесс уже не является своего рода общегражданским форумом, как это было в «золотом» 19 веке? Какова перспектива у литературы как товара, созданного только для продажи? Какой вам представляется литература, если довериться ощущению Ницше, что «Бог умер» даже в не религиозном, а общефилософском значении этого ницшеанского образа современного мира?
Современный писатель, да, утратил сакральное значение. Есть такое ощущение, что эта сакральность как будто убрана какой-то высшей силой из современной литературы, да и вообще из современного искусства. И общегражданским форумом тоже не является, да. И не потому, что всё стало коммерческим. Я думаю, что бывают такие периоды, когда «поле отдыхает», набирается сил. Ведь как оно плодоносило — в поэзии, например, в двадцатом веке! Чудо. А теперь набирается сил. Вся эта шушера отойдёт потом, когда вдруг родится писатель-исполин, когда зазвучит снова русское слово во всю силу!
Моя вера
Нет зерна, кругом одна полова.
Где ты сильный, где ты гордый, росс?
Но я верю, что воскреснет Cлово
Родины, как солнце, как Христос!
Просияет для себя и мира.
Верю в это, утверждать берусь.
Это мне подсказывает лира,
Говорит: пиши так — и не трусь.
А что касается Ницше, то Бог не умер, поэтому я не хочу ничего такого и представлять. Как говорит народ, вот сейчас перебесятся люди — и поймут, где сокровища настоящие, а где поддельные. Ведь уже многих тошнит от телевизионной хохмы, чернухи и пустоты. Литература обязательно ответит на серьёзные запросы людей. Бог даст.
4. Дорожите ли вы «любовью народа»? Или — «нас мало, избранных»?
Надо вспомнить, что тот, кто сказал эти слова, про любовь народа, сказал определённо: «Поэт, не дорожи любовию народной…». Но сказал не в смысле, что презирает народ или его мнение. Ведь потом он сказал про свой памятник, что к нему «не зарастёт народная тропа». Пушкин сказал в том смысле, что не суетись, поэт, не подлаживайся под толпу. Любовь народа — это потом, в веках. А суета — это при жизни.
Народ — это понятие мистическое. Бог полюбит — тогда и народ полюбит.
Избранных действительно мало. Но не нас. Нас — много.
5. Какова Ваша самая горячая мысль и ваше самое тревожное обращение к современному читателю?
Я отвечу одним своим давним стихотворением, в котором, мне кажется, есть и эта мысль и это обращение:
* * *
Вот и Волги берег молчаливый —
Никого сейчас на берегу:
Холод, ветер, катер торопливый,
Небо, словно в зимнюю пургу.
Против ветра в небе бьётся птица,
Медленно летит она. Куда?
Что сейчас в душе её творится?
Холод. Ветер. Зыбкая вода.
…Надо жить, хотя так трудно верить
В лучший смысл земного бытия,
Надо приходить на этот берег,
Чтоб тоска развеялась твоя.
Ведь уже не раз такое было:
Так же сердце от неверья стыло,
А потом, откуда ни возьмись,
Начиналась, продолжалась жизнь.
6. Какого вопроса вы от нас не дождались и что бы вы на него ответили?
Не дождался вопроса: "Когда закончится кризис?"
Ответил бы на него: "Никогда. Но жить надо".
Геннадий Иванов