Татьяна Фабрициева » 22 янв 2010, 21:32
Когда я вижу на обложке сборника стихов имя автора Геннадий Иванов, то невольно память возвращает меня в начало семидесятых, в тесноватый кабинет редакции городской газеты «Кандалакшский коммунист». Там постоянно собирались члены литературной группы, созданной и долгие годы опекаемой тогда ещё секретарём, а позднее и редактором газеты Е.Ф.Разиным. Вспоминаются жаркие споры, не всегда лицеприятные, но всегда справедливые обсуждения представленных творений. Всплывают знакомые лица её членов и среди них румяное личико белокурой комсомолочки Наташи Чистяковой и интеллигентное лицо ясноглазого Гены Иванова, молодого сотрудника газеты, недавно вернувшегося с армейской службы. Тихого и серьёзного. И невольно всплывают строчки его первых стихов, напечатанных в газете. — «Глянцует лёд твоё изображенье», и сразу видишь стройную фигурку молодой конькобежки, отражённую в зеркале катка, или увидятся лодки, застывшие на берегу. Вспомнится ставшее классикой «Кандалакша — село поморское» и, наконец, прощальное:
До свиданья, город Кандалакша,
Доберусь до станции пешком.
Север мне сиянием помашет,
Робко, словно девушка платком.
К сожалению, в последующих сборниках «Север», взмахивающий сиянием, исчез, уступив место прозаической варежке, а жаль. Юному абитуриенту повезло: он прошёл сразу в два института, но, к счастью, выбрал Литературный. Прошло несколько лет, и он снова появился в Кандалакше, где жила его мама. Он привёз на суд земляков рукопись своей первой книги — «На высоком холме». Обсуждение проходило в читальном зале городской библиотеки, и многие горожане помнят его до сих пор. В ту пору поэзия была любима и востребована, народу собралось много. Книга была одобрена, а вскоре и издана. После этого было много сборников: «Любовью живы», «Утро памяти, «Красный вечер», «Долгий день» и другие сборники стихов и газетных публикаций. Во многих из них сердце поэта было отдано Слепнёву. Помню, у меня даже появилось ревнивое чувство — ну почему же Слепнёво, а не Кандалакша? И только причастность тех мест к семье Гумилёвых послужила оправданием.
Шли годы. В кандалакшском литературном гнёздышке вылупился новый поэт. Тоже ясноглазый, но далеко не спокойный. Теперь уже маститый и широко известный Николай Колычев. И так же, как первые стихи Гены Иванова, навсегда остались в душе ранние строчки Колычева. Те, где «северный лес, как книга», «в нём тропинки — закладки к сказкам» , где Север, «север — камней владыка», «твёрдо-каменно-каменистый» и где корявые сосны напоминают йогов — всё то, что порадовало и удивило в строчках начинающего поэта.
Сейчас эти два прекрасных поэта идут различными путями, но одинаково успешно. Николай, взвалив на свои плечи все Российские боли, продолжает гражданскую линию лирики Некрасова, Есенина, Рубцова и делает это прекрасно, сжигая самого себя. А Геннадий Иванов остаётся верен лирической классике, идущей от Пушкина, Ахматовой и продолженной так называемыми «тихими» поэтами. Эта, казалось бы, тихая лирика необыкновенно светла, прозрачна и при кажущейся простоте глубоко философична и жизнеутверждающа. Когда мы познакомились с Геннадием Викторовичем, ему было 20. А мне — 38 лет. А с Николаем Колычевым разрыв составил почти 30. Сейчас к обоим поэтам пришло время юбилеев. Николай отметил Пятидесятилетие в прошлом году, а Геннадий Викторович — на пороге шестидесятилетия. Оба поэта — неоднократные обладатели почётных литературных премий, у обоих вышли солидные итоговые сборники, но это ещё только приближение к вершине зрелости, и свидетельством тому — новые сборники и диски. Геннадий Викторович за это время скакнул со своего «Высокого холма» через редакции «Современника» и «Роман журнала XXI век» к креслу руководителя Союза Писателей. Помогает молодым авторам, не забывая бывших земляков, колесит по стране и даже иногда пролетает над Кандалакшей, где его помнят, любят и радуются его успехам. Может быть, он когда-нибудь катапультируется и приземлится в некогда родном городе?