О том, что на душу легло

[Дмитрий Коржов]

Да, размышления любопытные. И Вы правда считаете, что ежели поставить колеса вместо "колёсы" - стихотворение будет лучше?

[Наталья]

Пожалуй, нет. Текст становится грамотным, но идут потери в настроении. Пропадает ироничность, детскость какая-то. Нарушается мелодия (не в смысле ритма, конечно). Теряется внутренняя рифма: морозы - паровозы - колёсы.
Так что, так и быть, пусть живут "колёсЫ".
Но только в этом стихотворении!

[Дмитрий Коржов]

Всегда знал, что Вам дополнительно объяснять ничего не надо — сами все знаете
Слово это, кстати, именно в той форме, как оно там использовано, для стихотворения чрезвычайно важно. "Колесы" — создают особое художественное пространство, внутренний лад стиха, настроение, о котором Вы упомянули. В этом слове здесь звучит Поэзия.
Опимах, когда я переслал ему рукопись книги, тут же позвонил и почти плакал от восторга, повторяя одну эту строчку — про "колёсы"

[Наталья]

Кто же такой этот самый Опимах, мнением которого Вы так дорожите?
Нельзя ли в нашу почти готовую фотогалерею (не сегодня-завтра запустим) его фото? Все-таки поэтам без издателей никак нельзя!

[Дмитрий Коржов]

Игорь Николаевич Опимах — выпускник Мурманского пединститута, филолог. Преподавал русский язык и литературу в школе, в своем родном Полярном. Создал там литературный музей, общался со многими поэтами, что служили в Полярном во время Великой Отечественной. Переписывался с Николаем Флеровым. Дружит и собирается издавать замечательного русского писателя-мариниста Николая Черкашина. Помимо этого он — сын капитана первого ранга, русского подводника.
А еще он лучший в нашем крае издатель. Может быть, первый настоящий издатель. Это вам скажет каждый профессионал, публиковавшийся у Опимаха — и Татьяна Агапова, и Александр Рыжов.
Еще — это человек, появления которого в Мурманске я ждал очень долго. После ухода Маслова образовалась пустота...
А фото у меня его нет. Попрошу. Но он вряд ли согласится. Стесняется публичности.

[Наталья]

Было бы непростительно мне не вспомнить на этом форуме стихотворение Александра Кочеткова "Баллада о прокуренном вагоне". Будучи прочитанными еще в юности, эти строчки так и идут со мной по жизни.

БАЛЛАДА О ПРОКУРЕННОМ ВАГОНЕ
— Как больно, милая, как странно,
Сроднясь в земле, сплетясь ветвями,—
Как больно, милая, как странно
Раздваиваться под пилой.
Не зарастет на сердце рана,
Прольется чистыми слезами,
Не зарастет на сердце рана —
Прольется пламенной смолой.

— Пока жива, с тобой я буду —
Душа и кровь нераздвоимы,—
Пока жива, с тобой я буду —
Любовь и смерть всегда вдвоем.
Ты понесешь с собой повсюду —
Ты понесешь с собой, любимый,—
Ты понесешь с собой повсюду
Родную землю, милый дом.

— Но если мне укрыться нечем
От жалости неисцелимой,
Но если мне укрыться нечем
От холода и темноты?
— За расставаньем будет встреча,
Не забывай меня, любимый,
За расставаньем будет встреча,
Вернемся оба — я и ты.

— Но если я безвестно кану —
Короткий свет луча дневного,—
Но если я безвестно кану
За звездный пояс, в млечный дым?
— Я за тебя молиться стану,
Чтоб не забыл пути земного,
Я за тебя молиться стану,
Чтоб ты вернулся невредим.

Трясясь в прокуренном вагоне,
Он стал бездомным и смиренным,
Трясясь в прокуренном вагоне,
Он полуплакал, полуспал,
Когда состав на скользком склоне
Вдруг изогнулся страшным креном,
Когда состав на скользком склоне
От рельс колеса оторвал.

Нечеловеческая сила,
В одной давильне всех калеча,
Нечеловеческая сила
Земное сбросила с земли.
И никого не защитила
В ночи обещанная встреча,
И никого не защитила
Рука, зовущая вдали.

С любимыми не расставайтесь!
С любимыми не расставайтесь!
С любимыми не расставайтесь!
Всей кровью прорастайте в них,—
И каждый раз навек прощайтесь!
И каждый раз навек прощайтесь!
И каждый раз навек прощайтесь!
Когда уходите на миг!
1932

Какова история создания этого стихотворения? Только сейчас, перед тем как выложить этот материал на форум, я нашла в интернете ответ на этот вопрос. Об Александре Кочеткове и его творчестве рассказывает Лев Озеров:

Об истории появления "Баллады" рассказывает жена поэта Нина Григорьевна Прозрителева в оставшихся после ее смерти и до сих пор не опубликованных записках:

"Лето 1932 года мы проводили в Ставрополе у моего отца. Осенью Александр Сергеевич уезжал раньше, я должна была приехать в Москву позднее. Билет был уже куплен — Ставропольская ветка до станции Кавказской, там на прямой поезд Сочи — Москва. Расставаться было трудно, и мы оттягивали как могли. Накануне отъезда мы решили продать билет и хоть на три дня отсрочить отъезд. Эти же дни — подарок судьбы — переживать как сплошной праздник.
Кончилась отсрочка, ехать было необходимо. Опять куплен билет, и Александр Сергеевич уехал. Письмо от него со станции Кавказской иллюстрирует настроение, в каком он ехал. (В этом письме есть выражение "полугрущу, полусплю". В стихотворении — "полуплакал, полуспал".)
В Москве, у друзей, которых он извещал о первом дне приезда, его появление было принято как чудо воскрешения, так как его считали погибшим в страшном крушении, которое произошло с сочинским поездом на станции Москва-товарная. Погибли знакомые, возвращавшиеся из сочинского санатория. Александр Сергеевич избежал гибели потому, что продал билет на этот поезд и задержался в Ставрополе.
В первом же письме, которое я получила от Александра Сергеевича из Москвы, было стихотворение "Вагон" ("Баллада о прокуренном вагоне")..."

Убереженный судьбой от происшедшего накануне крушения поезда, поэт не мог не думать над природой случайности в жизни человека, над смыслом встречи и разлуки, над судьбой двух любящих друг друга существ.
Так мы узнаем дату написания — 1932 год — и исполненную драматизма историю стихотворения, которое было напечатано спустя тридцать четыре года. Но и ненапечатанное, оно в изустной версии, передаваемое от одного человека к другому, получило огромную огласку. Я услышал его в дни войны, и мне (и многим моим знакомым) оно казалось написанным на фронте. Это стихотворение стало моим достоянием — я с ним не расставался. Оно вошло в число любимых.
Это — о стихотворении.
Теперь об авторе, об Александре Сергеевиче Кочеткове.
Окончив Лосиноостровскую гимназию в 1917 году, он поступил на филологический факультет МГУ. Вскоре был мобилизован в Красную Армию. Годы 1918-1919 — армейские годы поэта. Затем в разное время он работал то библиотекарем на Северном Кавказе, то в МОПРе (Международной организации помощи борцам революции) то литературным консультантом. И всегда, при всех — самых трудных — обстоятельствах жизни, продолжалась работа над стихом. Писать же Кочетков начал рано — с четырнадцати лет.
Как автор оригинальных произведений Кочетков был известен мало. Хорошо известны были мастерски выполненные им переводы Хафиза, Анвари, Фаррухи, Унсари, Шиллера, Корнеля, Расина, Беранже, А. Гидаша и многих других.
Самое крупное его произведение —драма в стихах «Николай Коперник». Известны две его одноактные пьесы: «Голова Гомера» — о Рембрандте и «Аделаида Граббе» — о Бетховене.
За сочинениями Кочеткова возникает их творец — человек большой доброты и честности. Он обладал даром сострадания к чужой беде. Постоянно опекал старух и кошек. "Чудак этакий!" — скажут иные. Но он был художником во всем. Деньги у него не водились, а если и появлялись, то немедленно перекочевывали под подушки больных, в пустые кошельки нуждающихся.
Он был беспомощен в отношении устройства судьбы своих сочинений. Стеснялся относить их в редакцию. А если и относил, то стеснялся приходить за ответом. Боялся грубости и бестактности.

Предлагаю вашему вниманию еще несколько полюбившихся мне стихотворений Александра Кочеткова, которые я тоже обнаружила сегодня в интернете:


* * *
И снежинки, влетевшие
в столб чужого огня,
К человеческой нежности
возвращают меня.

И в ручье, вечно плещущем
непостижно куда,
Человеческой нежности
раскололась звезда.

И в туман убегающим
молодым голосам
С человеческой нежностью
откликаюсь я сам.

Не мечту ль, уходящую
с каждым смеркнувшим днем,
Человеческой нежностью
безрассудно зовем?

* * *
Я разогнал собак. Она еще
Жила. И крови не было заметно
Снаружи. Наклонившись, я сперва
Не разглядел, как страшно искалечен
Несчастный зверь. Лишь увидав глаза,
Похолодел от ужаса. (Слепит
Сиянье боли.) Диким напряженьем
Передних лап страдалица тащила
Раздробленное туловище, силясь
Отнять его у смерти. Из плаща
Носилки сделал я. Почти котенок,
Облезлая, вся в струпьях... На диване
Она беззвучно мучилась. А я
Метался и стонал. Мне было нечем
Ее убить. И потому слегка,
От нежности бессильной чуть не плача,
Я к жаркому затылку прикоснулся
И почесал за ушками. Глаза
Слепящие раскрылись изумленно,
И (господи! забуду ли когда?)
Звереныш замурлыкал. Неумело,
Пронзительно и хрипло. Замурлыкал
Впервые в жизни. И, рванувшись к ласке,
В агонии забился.
Иногда
Мне кажется завидной эта смерть.

ПОЭМА О МОЛОДОМ СЕРПЕ
Нос в воротник, лицо под шляпой (так
Брела бы вешалка), через плечо
Кошель с продуктами,— в февральский вечер,
Немного оттеплевший и с оттенком
Стального пурпура, бульваром шел
Не слишком юный гражданин. Грачи
Горланили в раскидистых плетушках
Деревьев. Что-то твердое оттуда
(Ледяшка или сук) вдруг подзатыльник
Дало мимоидущему,— а шляпа,
Переместившись на оси, раскрыла
Ему глаза.
Новорожденный серп,
Зеркально-изощренный, заблудился
В грачиных гнездах — и один из самых
Занозистых грачат, впустив все когти
В его точеный краешек, все перья
Взъерошив, закатив глаза, хрипя
От восхищенья, реял в синеве
На золотых качелях.
Молод мир
И одинок, ему не угрожает
Ни вздутость вен, ни старческая одурь
Утрат. Ныряя в голубом эфире,
Несчетные круги он пробежит
Стеклянной бусинкой. Потом, разбившись
На миллион осколков, перестанет
Существовать. И еле слышным звоном
Вздохнет о нем вселенная...

[Наталья]

Когда сказала одной своей знакомой о том, что еду на первый литературный фестиваль имени Николая Тряпкина, она спросила удивленно: "Тряпкин? А кто это такой? Никогда не слышала про такого поэта".
Я не стала ее упрекать, ведь и сама кроме "Летела гагара", пожалуй, ничего более из наследия Николая Тряпкина не знала, да и эту песню считала поначалу народной, нашей, северной. Ведь именно милые нашему сердцу картины рисует в этой песне Тряпкин.
На фестивале я открыла для себя этого великого русского поэта. Предлагаю вашему вниманию некоторые его стихи, которые, уж точно, на душу мою легли.

Николай Тряпкин

* * *
Свет ты мой робкий, таинственный свет!
Нет тебе слов и названия нет.

Звуки пропали. И стихли кусты.
Солнце в дыму у закатной черты.

Парус в реке не шелохнется вдруг.
Прямо в пространстве повис виадук.

Равны права у небес и земли,
Город, как воздух, бесплотен вдали...

Свет ты мой тихий, застенчивый свет!
Облачных стай пропадающий след.

Вечер не вечер, ни тьмы, ни огня.
Молча стою у закатного дня.

В робком дыму, изогнувшись, как лук,
Прямо в пространстве повис виадук.

Равны права у небес и земли.
Желтые блики на сердце легли.

Сколько над нами провеяло лет?
Полдень давно проводами пропет.

Сколько над нами провеяло сил?
Дым реактивный, как провод, застыл.

Только порою, стеклом промелькав,
Там вон беззвучно промчится состав.

Молча стою у закатного дня...
Свет ты мой тихий! Ты слышишь меня?

Свет ты мой робкий! Таинственный свет!
Нет тебе слов и названия нет.

Звуки пропали. И стихли кусты.
Солнце в дыму у закатной черты.


* * *
А жизнь прошла. Закончены ристанья
Исправим печь. И встретим холода.
И только смутный гул воспоминанья
Проходит вдруг по жилам иногда.

Он пронесется там, как в шахтах воды,
Промчится гул — и снова забытье.
И перед древним сумраком природы
Горит свеча — окошечко мое.


* * *
Где ты, мой друг незабытый?
Где ты, мой голос речной?..
Снится мне берег размытый,
Помнится колос ночной.

В долгом и темном безвестье
Годы меж нами прошли.
Где ты, чье имя для песни
Губы мои сберегли?

Юность — с котомкой дорожной,
В пепле — родное жилье.
Сердце по тропам заросшим
Ищет становье твое.

Где-то пробрезжит долина,
Утро в цветах луговых...
Где ж ты, мой зов лебединый,
В небе созвездий каких?

А НА УЛИЦЕ СНЕГ...
А на улице снег, а на улице снег,
А на улице снег, снег.
Сколько вижу там крыш, сколько вижу там слег,
Запорошенных крыш, слег!

А в скиту моем глушь, а в скиту моем тишь,
А в скиту моем глушь, тишь.
Только шорох страниц да запечная мышь,
Осторожная мышь, мышь.

А за окнами скрип, а за окнами бег,
А над срубами — снег, снег.
Сколько всяких там гор! Сколько всяких там рек
А над ними все — снег, снег...

Затопляется печь, приближается ночь.
И смешаются — печь, ночь.
А в душе моей свет. А врази мои — прочь.
И тоска моя — прочь, прочь.

Загорается дух. Занимается дых.
(А на улице — снег, снег.)
Только шорох страниц. Да свечи этой вспых.
(А за окнами — снег, снег.)

А в кости моей — хруст. А на жердочке — дрозд.
Ах по жердочкам – дрозд, дрозд.
И слова мои — в рост. И страда моя — в рост.
И цветы мои — в рост, в рост.

А за окнами — снег. А за окнами — снег.
А за окнами — снег, снег.
Из-за тысячи гор. Из-за тысячи рек.
Заколдованный снег, снег...


* * *
Скоро снова затоскую
И присяду в уголке.
Дай мне песенку такую,
Чтобы вспомнить налегке.

И за прялочкой за нашей
Заклубится волокно.
Дай мне песенку покраше,
А какую — все равно.

Чтоб кобылка вороная
Заплясала пред тобой,
Чтобы звездочка ночная
Зазвенела под дугой.

Чтоб дороженьку прямую
Снег-пурга не замела.
Дай мне песенку такую,
Чтобы вновь не подвела.

ЛЕТЕЛА ГАГАРА...
1
Летела гагара,
Летела гагара
На вешней заре.

Летела гагара
С морского утеса
Над тундрой сырой.

А там на болотах,
А там на болотах
Брусника цвела.

А там на болотах
Дымились туманы,
Олени паслись.

2
Летела гагара,
Кричала гагара,
Махала крылом.

Летела гагара
Над мохом зеленым,
Над синей водой.

Дымились болота,
Дымились болота
На теплой заре.

Дымились болота,
Туманились травы,
Брусника цвела.

3
Кричала гагара,
Кричала гагара
Над крышей моей.

Кричала гагара,
Что солнце проснулось,
Что море поет.

Что солнце проснулось,
Что месяц гуляет,
Как юный олень.

Что месяц гуляет,
Что море сияет,
Что милая ждет.


* * *
Я уйду за красные туманы
Через те закатные мосты.
За далеким полем, у бурьяна,
Жди меня до поздней темноты.

Говорят, что там, за гранью алой,
Где садится солнце на шесток,
Зацветает силой небывалой
Огнекрылый сказочный цветок;

Что едва, мол, тронь его рукою —
И земля в таинственном саду,
И восходят звезды над тобою
На великом песенном ходу...

Дай же мне веселые заклятья
От глухой и скучной слепоты,
И пускай той верой на закате
Загорятся дальние кусты.

Жди меня, раздольная, у края,
За полями гаснущего дня...
Загорюсь тем светом, не сгорая,
И цветок достану из огня.

И пускай идет себе прохожий,
Ничего не думая про нас,
Превратись ты в камень придорожный,
Чтобы скрыться от ненужных глаз.

Ну а если вещие зарницы
Все же крикнут о конце моем,—
Ты сама на этой вот странице
Распустись негаданным цветком.

И пускай он — вечный и желанный,
Зазвенит гармошкой у крыльца,
И зажгутся тайной несказанной
И земля, и воздух, и леса.

И никто вовек не перестанет
Забываться в песне как во сне.
А цветок в глаза ему заглянет
И расскажет сказку обо мне.

[Геннадий]

Я несколько раз заходил на выставку Любы Прохоровой и всё как-то не находил точных слов. Думал. Я вообще радуюсь, когда женщина занимается рукоделием, сама природа этому радуется. Думаю, что муж Любин особенно радуется. Одним словом, всё это очень хорошо, искусно, образно, живо. Особенно мне понравился китёнок. Люба, а можно в этом виде искусства найти какой-то новый поворот? Ну, например, изобразить Кольский полуостров и что-то на нём... Или изделия на тему, допустим, стихов Есенина или Пушкина. Может быть, как-то Кандалакшу символически изобразить...
Может, я глупости говорю... В целом очень здорово. Мастерски! А я просто думаю о каком-то прорыве в макраме.
С уважением,
Геннадий Иванов.

[Люба Прохорова]

Геннадий Викторович, Вы так здорово подметили, что даже природа радуется творчеству.
Я за творчество, в любых его направлениях. Искусство на том или ином этапе его развития расцветало, и были периоды спада, им восторгались и его отрицали, но оно никогда не умирало, потому что не может умереть потребность человека в красоте. Тяга к искусству свойственна всем без исключения людям, независимо
от их художественной одаренности. И мне так дороги ценные советы, ценные предложения. Потому что в своем узком кругу творческих людей этого бывает недостаточно. А у Вас такое хорошее предложение на тему — Кольский полуостров. Мне очень понравилось. Пока я эту мысль буду вынашивать, а потом вернусь к Вам за советом. Со стороны всегда виднее. Еще в макраме есть прекрасный вид плетения в стиле «кавандоли», вот его-то я и использую в работе.
Работая с детьми в центре детского творчества, мы уже пробовали делать работы в технике макраме к юбилею А.С. Пушкина. Сейчас работа на выставке, но я обязательно ее сфотографирую позже и вышлю фото (думаю, это будет возможно). К юбилею города я попробовала оформить книгу c эмблемой города Кандалакша, также используя узелковое плетение.

[Наталья]

Как хорошо, что, кроме нашей Гостиной, есть еще и сайт "В контакте", где Ольга Ивановна Лукичева организовала группу любителей поэзии Колычева. Познакомилась я в этой группе со своей однофамилицей, мы начали переписываться, говорить о творчестве северных поэтов.
Аня Чистякова — из Плесецка, Архангельской обл. Она познакомила меня со стихами своей подруги Надежды Мимма, рано (в 37 лет) ушедшей из жизни. Представляю стихотворение, которое Аня особенно любит. Мне на душу оно тоже легло с первого прочтения.
Итак, знакомьтесь: Надежда Мимма.

Пришел мой дождь
он мне назначил встречу
я обещала эту ночь ему
я буду слушать вкрадчивые речи
и, может быть, хоть что-нибудь пойму
он мне лицо погладит ветром влажным
и губ коснется капелькой слегка
и лишь потом шепнет о самом важном —
о том, зачем он шел издалека.
я с ним пройду в обнимку, не стесняясь
ни глаз чужих и ни людской молвы
и дождь ночной, со мной соприкасаясь
мне будет петь, как древние волхвы.
и радость, незаметная как будто,
до солнца будет нас сопровождать
ах, дождь! моя счастливейшая смута!
ты приходи еще. я буду ждать...

P.S. Поместила вчера, уже почти ночью, это стихотворение, предварительно расставив все необходимые (на мой взгляд) знаки препинания, и отправилась спать. Приоткрыла окно — в непроглядной темени ночи шелестел дождь, монотонно, таинственно. И зазвучали в душе строки этого стихотворения. Утром, только проснувшись, бросилась к компьютеру для внесения правки. Срочно убрала все дисциплинированные (требуемые правилами русского языка) знаки препинания. Поняла, что нарушила тайну, нарушила музыку дождя, которую передала нам Надежда. Исчезла монотонность, читатель стал спотыкаться на моих запятых.
Прочтите стихотворение еще раз. Обратите внимание на шелестящие звуки, использованные автором в словах стихотворения. Почти нет звонких, громких согласных. Тихая, таинственная мелодия дождя:

ПриШел мой доШдь
он мне назнаЧил встреЧу
я обеЩала эту ноЧь ему
я буду слуШать вкрадЧивые реЧи...

В слове "дождь" я умышленно заменила то, как пишется, на то, как слышится.
Это стихотворение — на мою любимую тему: единение природы и поэта. Помните, как говорит наш Николай Колычев:

Я ведь тоже Природа,
Как ветер, как лес, как трава...