Ольга писал(а):Поместила на своем сайте (http://www.lukicheva.narod.ru) вступительную статью Ирины Пановой к книге Николая Колычева "И вновь свиваются снега..." Это — первая (1997 год) серьезная оценка творчества Николая Колычева.
Первая? Пересылаю статью о Колычеве, которую я готовил для трехтомника "Русские писатели ХХ века". Обратите внимание на библиографию.
Колычев Николай Владимирович (24.10.1959, Мурманск) — поэт, переводчик, прозаик.
Родился в семье инженера пароходства. После окончания восьмилетней и музыкальной школ в Кандалакше учился в Ленинградском арктическом училище (1975—1977), откуда был отчислен за недисциплинированность. Служил в армии. Затем работал электриком, шофером. В августе 1990-го основал в селе Лувеньга, что недалеко от Кандалакши, одно из первых в стране фермерских хозяйств. Крестьянствовал шесть лет, два года из них работал фермером в Норвегии. С 1998 года — в Мурманске: нигде не работает, живет литературным трудом.
Член Союза писателей России с 1991 г.
Первые поэтические публикации К. состоялись в кандалакшских газетах, в 1982 году, тогда же его стихи впервые увидели свет в столице — в альманахе «Истоки». Уже в 1987-м увидела свет первая книга поэта «Учусь грустить и улыбаться», после чего последовала серия публикаций в «толстых» литературных журналах «Нева» и «Север», альманахе «Поэзия». Как отмечал в отклике на эти публикации И. Панкеев, герою стихов К. не дает покоя постигшая современников «эпидемия равнодушия». Причину этой беды «герой К. …видит во все большем неумении людей любить друг друга: «…все беды на земле идут от вас, нелюбящие люди…» Этот герой, по мнению критика, «опасается людей с нелюбящими сердцами, так как они никогда не скажут о своей нелюбви: «Ведь нелюбовь провозглашать нельзя,/ она всегда прикрыта тайной маски…» (Панкеев И., С. 4).
К. работает в русле традиционной русской поэзии. «Как подлинно русский поэт, он не поставил слово в услужение смеховатой развлекательности или метафорической эквилибристике. …Он выбрал некрасовско-рубцовское, главное русло русской поэзии…» — отмечает В. Тимофеев (Тимофеев В., С. 3). Среди его предшественников критики называли Сергея Есенина, Николая Рубцова и Павла Васильева. По мнению Д. Коржова «связь с Есениным, с идущей от него поэтической традицией, видится… наиболее крепкой и заметной». Поэты родственны «и по интонации (залихватски-хулиганской порой, но, по сути, всегда отчаянно-грустной, бедовой), и конструктивно, …и тематически» (Коржов Д., С. 150).
Как Есенин и Рубцов, К. — поэт подлинно национальный, очень русский — от корней, от истоков России. Тема Родины для него — главная, определяющая. Россия, родная земля так или иначе присутствует во всех стихах третьего его поэтического сборника «Звонаря зрачок» (1993). «Я люблю… Я верую в Россию! Жить нельзя без веры на земле…» — пишет поэт. Он остро, болезненно переживает сегодняшнее российское лихолетье. Стихи К. о современной России страшат и ранят: «Вымираем… И женщинам страшно рожать…» («Вымираем…»). Россия К. трагична, но при этом, несмотря ни на что, прекрасна. Противоречивость русской жизни, где «то жизнь гармошку растянет», то «смерть гармошку сожмет», К. ощущает точно и зримо: «Россия — гармония противоречий…». Но, что бы ни происходило со страной, остаются нерушимыми, незыблемыми святые для каждого русского человека вещи — те, в которые стоит верить. Именно отсюда исходит уверенность поэта в неизменном восхождении «из дряни — к куполам золоченым», вера в то, что постигшее Родину несчастье временно.
Часть критиков упрекали К. за то, что подчас в его поэзии «на смену метафорическому осмыслению приходит откровенная публицистика» (Рябинина Т., С. 65). На это же указывает и Г. Иванов: «В стихах Николая слишком много страсти, которая зачастую идет от публицистического настроя поэта… — и получается много шума. Думаю, Николаю надо бы к некоторым стихотворениям вернуться и поработать над их внутренним содержанием, убирая внешнее. И не надо крика. Крик вообще может убить поэзию…» (Иванов Г., С. 79). И все же, как отмечает большинство исследователей творчества К., «поэт не капитулирует перед временем, выстоять в схватке с «веком-волкодавом» ему помогает вера в Россию…» (Рябинина Т., С. 65).
«Шесть лет Колычев занимался сельским хозяйством, и отсюда — …цикл точных поэтических этюдов, где обычная деревенская картинка наполняется вдруг глубоким смыслом и подается так, что сжимается сердце: «Мычит, как будто просит: «Пожалей!»/ Обиженно мычит, вот-вот заплачет,/ И хочется жалеть и быть добрей/ Тому, кто слышал этот плач телячий./ И радости счастливым холодком/ Тончайший нерв задет и сладко стонет,/ Когда телок шершавым языком/ Выпрашивает ласку у ладоней…» («Теленок») — пишет в рецензии на книгу «Звонаря зрачок» А. Рыжов (Рыжов А., С. 2).
Другое, созвучное упомянутому, стихотворение К. «Ветер, ветер…» цитирует В. Маслов: «Задержись, пора ночная, на земле!/ Не всходи на небо алая заря!../ Сколько лет скотину холил да жалел,/ А наутро буду резать да шкурять…» Как отмечает критик, «с сотворения мира это — резать скотину, когда подойдет срок — было, и ни один поэт не решился тронуть это. И вот — переломился мир на этом, душа поэта переломилась!» (Маслов В., С. 3).
«Это — крик, от которого страшно становится. Вместе с тем герой стихотворения понимает, что «резать да шкурять» — естественная для крестьянского бытия необходимость, вынужденная жестокость…» (Коржов Д., С, 154).
К. последовательно традиционен, чужд экспериментам в области формы. У него «стих сколочен крепко, поставлен, как добрая изба, и отделан даже с некоторым щегольством» (Андреева О., С. 84). Если же говорить о содержании стихов, то здесь он не просто традиционен, но патриархален. Вековой, исконный уклад русской жизни лежит в основе его поэзии, это стержень, цементирующая идея мира, который создает в своих стихах поэт. Это особенность ярко проявляется в наиболее полном собрании стихов К. — изданной в Москве книге «И вновь свиваются снега…» (1997). И работа на земле — неотъемлемая часть мира, о котором нам рассказывает автор. «Дом» в его понимании — это патриархальный, крестьянский дом, с огородом, хозяйством. Для хозяина такого дома
естественна спаянность с природой, как пишет К.: «Я ведь тоже природа — как ветер, как лес, как трава…».
Столь же естественна для патриархального крестьянского мира и вера в Бога. В стихах К. вера в Господа проявляет себя порой — ярко и торжественно, и всегда — достойно: «Здравствуй, сладкая Пасха! — веселье разливов весенних./ Здравствуй, радостный свет — половодье растаявшей тьмы./ Мы воскреснем! Сегодня — не верить нельзя в воскресенье,/ Потому что едины — и Бог, и природа, и мы…» («Пасха»). Собственно духовных стихов у К. немного, но они неизменно хороши. Это и «Звонарь», и «Прощеное воскресенье», и другие — в книге «И вновь свиваются снега…» такие произведения составили отдельную главу.
В последнюю книгу К. — «…Поэты выпадают в небо…» (2000) — вошли стихи о поэте и поэзии, в том числе поэтические посвящения Пушкину, Есенину, Рубцову, поэту-мурманчанину Владимиру Смирнову. В этих и других стихотворениях автор глубоко и просветленно размышляет о доле поэта в России: «Но на Руси за Божий дар поэт всегда платил судьбою…» («Рубцов»); сути поэтического ремесла. Как отмечают критики, К. очень четко обозначает богоданность поэзии: «Для автора очевидно, что его возможность видеть то, что «шире восприятья, ниспослана свыше, его сверхчувственные способности божественны по своему происхождению…» (Коржов Д., С. 156).
В последние годы поэт обратился к прозе. Уже несколько лет он работает над романом о блаженном Феодорите Кольском и Святом Трифоне Печенгском — первосвятителях саамов — коренного населения Кольского края.
Публиковался в журналах «Нева», «Роман-газета ХХI век», «Молодая гвардия», но наиболее тесные творческие связи у К. сложились с петрозаводским журналом «Север».
К. — стипендиат Союза писателей России и Фонда мира (1992), лауреат премии администрации Мурманской области за достижения в области профессионального мастерства (1994).
Соч.: Цветы и люди. Мурманск. 1987; Учусь грустить и улыбаться. Мурманск, 1990; Звонаря зрачок. Мурманск. 1993; Звонаря зрачок – Kellonsoittajan Silmotera/ перевод на финский Марти Хининена. Мурманск. 1995; И вновь свиваются снега… М., 1997; Косолапые ботинки: стихи для детей. Мурманск. 2000; Поэты выпадают в небо… Мурманск. 2000.
Лит.: Панкеев И. Нелюбовь провозглашать нельзя// Лит. газета. 1988. 20 июля, С. 4; Маслов В. «Спаси меня, земля!»// Лит. Россия. 1994. 17 июня, С. 7; Рыжов А. «Россия — мой пречистый Спас…»// Заполярная руда. 1996. 25 декабря, С. 2; Андреева О. Обрести свой голос// Мурманский берег. Мурманск. 1998. №4, С. 77-93; Рябинина Т. «Сад ветвящихся дорожек»// Мурманский берег. Мурманск. 1998. №4, С. 46-76; Иванов Г. «Это набегают новые минуты»// Роман-газета ХХI век. 1999. №3, С. 78-79; Коржов Д. «Есть радости на белом свете!»// Север. 1999. №9, С. 150-157.
