Церковь Поморья

Сдержанность, аскетичность в быту и во всех внешних жизненных проявлениях – характерная особенность поморской духовности. Во многом это объясняется тем же принятием близкой смертельной опасности как нормы жизни, внутренним пониманием быстротечности этого привременного бытия, готовностью уже сегодня предстать пред Господом и дать ответ. Но, с другой стороны, – желание уже сейчас стяжать «сокровище небесное» в зримом его воплощении, через строительство храмов, заботливое их украшение, через богатые ризы и золотое сияние икон. Поморские села богатели церквями.

Варзуга, даже в самые лучшие времена имея не более тысячи душ населения, служила церковные службы аж на семи престолах. И опять же, внешне поморские церкви традиционно скромны, но зато внутренне богато украшены и нарядны.

Читая дореволюционные описи церквей, поражаешься богатству икон и их украшенности. Поморы редко поновляли потемневшие иконы в иконостасах, чаще заказывали целиком новые иконостасы с новыми иконами, в соответствии с духом времени и возможностями новых мастеров. Старые иконостасы не разбирались, а целиком закреплялись на стенах храмов. Если же стен церкви уже не хватало, ставились дополнительные перегородки в храме. Таким образом, к началу разорения церквей в 30-х годах XX века храмы Терского поморья обладали уникальной музейной коллекцией, иллюстрирующей этапы развития иконостасных форм и иконописных традиций на Руси.

Что же касается жемчужины деревянного храмового зодчества Кольского Севера – Варзужской Успенской церкви, то она заметно отличается от традиционно сдержанных храмов Поморья. Церковь эта, можно сказать, явилась в некотором роде высшим достижением храмового зодчества XVII века. Если сравнить Успенскую церковь с аналогичными постройками в иных местах Русского Севера, то приходишь к выводу, что она является вершиной в развитии одноглавой шатровой формы в российском церковном строительстве.

Издали церковь кажется удивительно стройной, торжественной, при этом выглядит легкой и вовсе не громоздкой, несмотря на свою почти 40-метровую высоту. Силуэт ее как бы органически сливается с окружающей природой, повторяя очертания небольших пушистых елей, встречающих гостей на подъезде к селу. Обращает на себя внимание гениальная пропорциональность всех ее частей и элементов. Чем ближе подходишь к этой церкви, тем более величественной и нарядной она становится. Этот эффект достигается, прежде всего, воплощением в пропорциях здания принципа «золотого сечения». «Золотым сечением», или «золотой пропорцией», называется такое деление размера, при котором отношение малого отрезка к большому равно отношению большого отрезка к целому.

Успенская церковь впервые упоминается как придел Никольской церкви, восстановленной соловецкими монахами в 1491 году на старом «месте церковном», на Никольской стороне села. («В Варзуге храм во имя Св. Чудотворца Николая с пределом Успения Пресв. Богородицы». Досифей, архимандрит. Описание Соловецкого монастыря. М., 1836. Т.-1. С. 418.) Спустя еще семьдесят лет, в 1563 году, Успенская церковь уже упоминается как отдельно стоящее здание, возведенное на противоположном, ныне Пречистенском, берегу реки Варзуга, – «церковь, которая была с «верхом» (шатром)». (Ушаков И. Ф. Избранные произведения. Мурманск, 1998. Т. 3. С. 205.)

Эта шатровая церковь, предшественница нынешней Успенской, была, несомненно, меньшего размера и, по-видимому, изначально служила кладбищенской церковью, будучи построенной на древнем кладбище. Об этом свидетельствует высокая плотность древних захоронений, обнаруженных при раскопках в 2004 году, производившихся в связи с реставрацией здания и установкой 24 опор под домкраты. Захоронения эти идут сплошными рядами внутри церковного периметра и на всем его протяжении. Многие останки имеют признаки насильственной смерти. Эти суровые берега Кольского полуострова с большим трудом доставались Русскому государству. Земля эта полита кровью многих поколений русских людей монахов и мирян – варзужских первопроходцев, положивших свои жизни за державу Российскую и веру Православную. 

Ныне воздвигнутое на этих святых могилах зда­ние Успенской церкви – «Успения Пречистой Богородицы» – построено попечением жителей села в 1674 году и мастером по имени Клемент «при благовер­ном Царе и Великом князе Алексее Михайловиче и при Митрополите Великоновгородском Иоакиме». (Клировые ведомости церквей Архангельской епархии за 1859 год. ГААО. Ф. 29, оп. 31, д. 888, л. 692.)

Причиной постройки нового здания церкви явился не пожар или иные вынужденные обстоятельства, что подтверждается сохранившимся древним антиминсом, перенесенным в новое здание.

На этот счет можно высказать одно предположение. Внутренняя, духовная причина появления на свет этого уникального строения вновь раскрывает нам вольный, независимый характер жителей этих мест. Столь масштабная, затратная и претенциозная постройка, вовсе не характерная для поморских сел, явилась косвенным следствием так называемого «Соловецкого сидения», Соловецкого бунта 70-х годов XVII века.

В течение восьми лет, с 1668 по 1676 год, не желая подчиняться церковным нововведениям, Соловецкий монастырь находился в осаде, существуя лишь за счет внутренних резервов архипелага. Богатейшие варзужские вотчины монастыря в течение этих восьми лет по-прежнему исправно приносили весьма значительные доходы, которые не могли быть востребованы мона­стырем. С 1669 года царь Алексей Михайлович принял жесткие меры, запретив всякие сношения монастыря со своими вотчинными владениями, и приостановил действия жалованных грамот.

Как известно, жители поморья внутренне сочувство­вали и поддерживали «соловецких сидельцев», но при этом всем было понятно, что близится трагическая развязка. Также было ясно, что в монастырь уже ниче­го невозможно доставить и что в конечном итоге все монастырские богатства достанутся «победителям», «никонианам». Внутреннее переживание, напряжение «стояния за веру», «за старину» требовало какого-то зримого воплощения и в конечном итоге вылилось в этот величественный памятник древнего церковно­го зодчества. Потому столь «вызывающе шатровой» и была задумана эта церковь – как явный вызов «никонианскому» повелению, запрещавшему строительство таких шатровых церквей. (Начиная от патриарха Никона и в дальнейшем, требования к внешнему виду церквей были следующими: «Церковь строить по правилам святых апостол и святых отец, чтобы была о пяти верхах, а не шатром». Ушаков И. Ф. Избранные произведения. Мурманск, 1998. Т. 3. С. 207-208. Классический пример церкви «о пяти верхах» - Никольская церковь села, построенная в 1705 году. Правда, были и иные, практические, причины не строить шатровые церкви: «Шатров у церкви отнюдь бы не делать, ради того, что высокие церкви молниею пожигает». Из письма от 10.01.1630 года благотворителя Егора Лыткина игумену Макарию. Макарий, епископ. Историческое описание Красногорского монастыря // ЧОИДР. 1880. Кн. 3. С. 68.)

Подобное проявления несогласия и, как результат, воздвижение новой церкви (несмотря на существование прежней) весьма характерны для Поморья. Так, в 1887 году жителями соседнего с Варзугой села Кузомень в ответ на покушение на веру и внутренние устои народа была воздвигнута новая величественная трехпрестоль­ная церковь святого великомученика Димитрия Солун­ского в память об убийстве народовольцами императо­ра Александра II. И при этом не имело значения то, что рядом стоит церковь в честь того же святого, притом построенная относительно недавно – в 1845 году.

Этот же характер, не терпящий давления и вме­шательства в традиционные устои жизни поморов, проявлялся и в советские времена, даже несмотря на идеологический и административный гнет коммуни­стического режима. Старожилы помнят, какому дав­лению постоянно подвергалось село по партийной ли­нии в отношении продолжающей гордо возвышаться над селом Успенской церкви. «Страна к коммунизму приближается, а у вас такой позор посреди села стоит», – негодовали партийные руководители Мурманской области.

Особенно напористо стремился уничтожить Успен­скую церковь В. Н. Птицын, избранный в 1971 году первым секретарем Мурманского обкома КПСС. Мало кто знает, что при его правлении иконы из иконостаса церкви варзужане одно время прятали в песках Кузо­мени, поскольку поступило категорическое указание об их уничтожении. Можно вспомнить, какие атаки «искусствоведов из Москвы» приходилось отбивать жителям, поскольку правдами и неправдами иконы пы­тались увезти «на реставрацию». Знаменитые Царские врата иконостаса обманным путем все же были подме­нены копией, заранее изготовленной специалистами из Московского музея древнерусской культуры.

Понимая, что «методами 37-го года» действовать уже не получится и здание церкви «завалить» варзужане не дадут, по инициативе того же первого секрета­ря был придуман хитрый ход – «необходимо придать зданию первозданный вид». Другими словами, нужно просто снять с церкви защитную обшивку – таким об­разом, древесина древнего сруба быстро придет в негодность, и ненавистное здание рухнет.

Эту историю в свое время вспоминал старейший житель села А. Д. Заборщиков. В 70-е годы Арсений Дмитриевич входил в состав партбюро колхоза и имел возможность наблюдать, как приехавшие в Варзугу партийные руководители из области неожиданно стали радеть о красоте и «первозданном виде» здания Успен­ской церкви, требуя снять со здания церкви обшивку. При обсуждении этого предложения члены бюро кол­хоза высказывались против, а Арсений Дмитриевич, обратившись к секретарю обкома, поинтересовался: «А почему Вы не хотите предстать перед нами в “перво­зданном виде”? Вы ведь родились совсем голым, а сей­час на Вас пиджак и галстук…» У Арсения Дмитриевича потом, естественно, были неприятности, да и обшивку с церкви все же пришлось снять.

Последствия той диверсии 70-х годов варзужане сумели с большим трудом преодолеть только сейчас, когда аварийное здание церкви было полностью пере­брано и сгнившие бревна заменены.

Автор:

Игумен МИТРОФАН (Баданин),

кандидат богословия, настоятель Успенского прихода села Варзуга,

Председатель комиссии по канонизации святых Мурманской епархии.

Из сборника:

«К 590-летию Варзуги, как первого русского поселения на Кольском Севере. Вторые Феодоритов­ские чтения».