Взгляд на поселок Княжая Губа из 1929 года
В 60-ти километрах от Кандалакши и в 9-ти от ст. «Княжая», подковой огибая бухту по склонам возвышенностей, расположилось село Княжая Губа. Среди старых, почерневших поморских избушек с высокими подслеповатыми оконцами, яркими пятнами, желтея свежерубленным лесом, вкрапились новые, недавно построенные дома рыбаков.
Взломленный приливами лед причудливым кружевом каймит залив, а окрашенные розово-палевыми полутонами дали замыкаются мягкими контурами сельг, покрытых синеющим лесом.
Напротив самой средины залива лед сковал тщетно силящийся выбиться ручей. По нему, по той и другой стороне, разбросались наиболее ветхие дома села. Это самые старые дома, насчитывающие по сотне лет.
У этого ручья — речки Княжой — когда-то и возникло лопарское становище, ставшее потом, по вторжении новгородцев, русским поморским селом. В писцовых книгах Алая Михалкова (1608 — 11 гг.) говорится: «... Погостишко Княжая Губа, да на погосте ж дворы черные, не пашеные над ручьем». По этому ручью, в старину, по рассказам старожилов, лет двести тому назад, карбаса могли свободно подниматься вверх, и вода при приливе доходила до небольшого озерка «Квакушьячего Ламбина». В старых лоциях упоминается, что по малой воде глубина залива у устья реки Княжой имеет 4 фута, а теперь, на этом месте летом бывает лишь жалкое болотце.
Так же как и Кандалакша, село Княжая Губа было чисто лопарским погостом, ставшим уже к XV столетию русским поселением. Предприимчивый голландец Симон ван Салинген, проживший три года в Лапландии и Карелии (1566,67 и 68 гг.) во время расцвета торговых сношений Поморья с иностранцами так рассказывает о том, откуда село и бухта получили свое название:
«Они (жители) рассказывали мне также, что когда они завоевали Карелию, короли Швеции и Норвегии еще раз приходили с 300 парусными судами, большими и малыми, яхтами и кораблями, и стали в Немецком становище на острове Кузове (недалеко от входа в Кемскую Губу), на котором находился еще в ту пору старинный замок, ими построенный, и что они там долго пробыли, и что Бог наказал шведов и норвежцев, что он ниспослал на них такой дождь, туман и мрак, что они стали почти как слепые, и что они дали большое сражение при Княжой Губе, которая лежит в заливе между Ковдой и Кандалакшей, где были жестоко разбиты русскими князьями, отчего эта бухта и получила название Княжой Губы..., что с того времени Карелия мирно пребывала за великими князьями до тех пор, пока король Ян снова не начал войны из-за Карелии».
Описываемые Симоном ван Салннгеном события относятся по-видимому к XIV столетию, к одному из эпизодов длительных и постоянных войн русских со шведами, начавшихся с XIII столетня и конечно, Княжегубская бухта была уже хорошо известна шведам, хотя проникновение последних на Кольский полуостров началось позже новгородцев.
В 1590 году Княжая Губа подвергается нападению шведов, уничтоживших село наполовину. В той же писцовой книге Алая Михалкова читаем: «В волости в Кандолокше погостишко Княжая Губа, а на погосте место церковное Николы Чудотворца, а церковь сожгли свейские немцы... да на погосте ж дворы черные... 7 дворов, а людей в них 15 человек да два двора пустых... а запустели в том Княжегубском погостишке те дворы от неметцкие войны от 98 (1590) году, как воевали свейские немцы волость Кандолокшу».
В 1854 году в Княжегубскую бухту заходит судно английской эскадры, совершившей одновременное нападение на село Кандалакшу и Соловецкий монастырь, и подвергает село обстрелу.
И, наконец, в последний раз в 1918-19 годах в Княжой хозяйничают непрошеные гости - интервенты-англичане, оставившие после себя мрачным напоминанием одиноко торчащую на вершине горы площадку для орудий и пулеметов.
Исстари Княжая Губа была оживленным поселением Поморья. Энергичные голландцы, конкурирующие с англичанами, да и последние в XVI столетии имели здесь свои фактории. По закрытии Мурманских гаваней и перенесении торговли в Архангельск (1584 г.) в Княжой Губе основывает свое подворье-факторию, укрепляя хозяйственное влияние, Кандалакшский Пречистинский, «Кокуев» по местному названию, монастырь.
Впоследствии, да и тогда, через Княжую из Архангельска вплоть до проведения Мурманской железной дороги, идут транзитные грузы вглубь Карелии и Финляндии — через Ковдозеро (от Княжой в 4-х верстах), к югу-западу через Ругозеро и Соколозеро и к северо-западу, по реке и озеру Толванд, к теперешнему финляндскому селению Алакурт, откуда в глубь Финляндии шли шоссейные дороги вплоть до Улеаборга.
Благодаря расположению территории, занимаемой селом Княжой, по такой удобной системе сообщающихся водных путей, Княжая была своего рода узлом, связывающим торговые пути Поморья с Карелией и Финляндией. Местные жители еще помнят, когда зимой в Княжую съезжались лопари (обычно в декабре), сбывая в село приезжающим финляндцам и карелам пушнину, оленье мясо, птицу и прочее.
К 1913 году хозяйственная деятельность населения Княжой слагалась из рыболовства (сельдяного промысла), как основного занятия с дополнительными статьями доходности от оленеводства, извоза и поделки тары. Причем оленеводство было развито слабо — до проведения Мурманский дороги в селе было не свыше 300 оленей.
Лов сельди производился тяглыми неводами, которых насчитывалось в селе не свыше 25-ти, размером от 150 до 250 сажень в обмете и стойника 5—6 сажень. Владельцами неводов являлась наиболее зажиточная часть населения, но во время весенней путины (конец марта - апрель) нужда в рабочих руках заставляла княжегубцев привлекать карел в виде дольщиков. Причем неводчик получал обычно 4 доли. Техника лова была примитивна, а сам лов производился в определенных, наиболее удобных (гладкое дно и пр.) местах залива — тонях, количество которых ограничено. Вылавливалось ежегодно в Княжой и вывозилось в единственный рынок сбыта — Архангельск сельди на сумму до 30 тысяч рублей. Средний доход от промысла на одно хозяйство не превышал 250 рублей, общая же сумма доходности на хозяйство — 300 рублей. Таким образом, доходы населения от рыболовства составляли 83,3% и от других видов хозяйственной деятельности - 16,7%.
Ко времени постройки дороги в Княжой насчитывалось около 65-ти дворов с населением в 300 человек, преобладающая часть которого составляли русские, карел же было лишь 10%.
Проведение дороги не прошло бесследно и для Княжой, вызвав ее быстрое хозяйственное возрастание, хотя темп его и характер во многом отличается от Кандалакши. В Княжой Губе с проведением дороги не нарождается местная промышленность, как это имеет место в Кандалакше (электростанция, консервный и лесопильные заводы), поглощающая большое количество пришлой рабочей силы. Рост домовладений не стимулируется Колонизационным Отделом дороги системой краткосрочных и долгосрочных ссуд, выдаваемых поселенцам. Единственным, самодавлеющим фактором, влияющим на экономический рост Княжой Губы является рыболовство, интенсивно развивающееся с проведением дороги.
В Княжой Губе нет такой резкой диспропорции между ростом населения и хозяйств, как это есть в Кандалакше, где население против 1914 года возросло в 8 раз, а число а число хозяйств - в 3 раза. Рост населения и хозяйств в Княжой Губе может быть иллюстрирован следующими цифрами:
Года
|
Население
|
Число хоз-в.
|
Прирост против 1927 г. в %
|
1927
|
780
|
158
|
Население
|
Хозяйства
|
1928
|
847
|
178
|
8,6
|
13,0
|
Как видно из приведенных цифр, в Княжой Г'убе рост хозяйств обгоняет рост населения. Любопытно проследить, за счет каких национальных групп происходит увеличение населения в Княжой. Следующая таблица поможет, разобраться в этом:
Года
|
Карелы
|
Русские
|
Финны
|
1927
|
51,0
|
44,3
|
4,5
|
1928
|
53,4
|
40,6
|
6,0
|
Беглого сопоставления приведенных цифр достаточно, чтобы заключить, что возрастает карело-финская группа, русское жe население уменьшается, а еще несколько лет тому назад русские значительно преобладали, теперь же как результат образования Карельской Автономной республики мы видим обратное.
Как мы видели выше, число хозяйств в 1928 году против 1927 года возросло на 20. По национальным признакам эти хозяйства распределяются следующим порядком:
• карельских - 14,
• русских - 5,
• финских - 1.
Заканчивая эти замечания относительно экономического роста Княжой Губы, мы можем с уверенностью сказать, что если хозяйственному стремительному возрастанию в Кандалакше способствовали обстоятельства, связанные исключительно с колонизационной ролью дороги, то на непрерывное возрастание Княжой Губы эти причины влияли в гораздо меньшей степени, целесообразно сплетаясь с общей национально культурной политикой правительства АКССР.
Что же все-таки представляет из себя село Княжая Губа? Можно ли его отнести к поселениям с хозяйством комбинированного типа, как например Кандалакша, или же хозяйства Княжой Губы представляют из себя законченный и специальный вид экономической деятельности?
Село Княжая Губа является чисто рыбацким селом с доходом населения от рыболовства в 95,8% и 4,2% от остальных видов доходности, носящих характер почти самообслуживания (Цифры взяты за 1928 год. Сельское хозяйство развито весьма слабо. В селе насчитывается 180 оленей, 61 лошадь, 124 коровы (с нетелями) и 360 штук овец).
Средний доход на хозяйство в Кандалакше от рыболовства дает 506 рублей, а в Княжой - 1027 рублей, при чем Княжая Губа дает 60% всего количества сельди, вылавливаемой в Кандалакшском заливе. Приведенное достаточно оттеняет Княжую Губу, как исключительно рыбацкое село, имеющее значительный удельный вес в сельдяных промыслах Белого моря.
Как же можно охарактеризовать рыбное хозяйство Княжой Губы? Конечно, как весьма примитивное, как стремление без значительных капитальных вложений выловить количество сельди, могущее быть принятым к обработке местными рыбозаготовительными организациями (Желрыба, кооперативное промтоварищество). Как на курьез можно указать на следующее: лов в весенние путины 1927 и 1928 гг. был прекращен рыбаками только потому, что местные рыбозаготовители в силу заполненности посольных складов не могли уже более принимать сельдь, при чем в последнюю весну Заведывающий промыслами Желрыбы в Княжой М. В. Сидоров вынужден был прибегнуть к посолу 640 центнеров сельди... в брезентах! Таким образом, количество вылавливаемой в Княжой Губе сельди «регулируется» ... емкостью посольной тары рыбозаготовителей! И это в то время, когда часть нашей золотой валюты тратится на импорт сельди, а местное ТПО в Кандалакше бойко торгует... норвежской сельдью!
Благодаря такому «регулированию» у рыбака отнимаются побудительные причины к рационализации и расширению лова: в весну 1928 года рыбаки даже не использовали полностью всех орудий лова, что можно видеть из следующего:
В несну 1928 года
имелось
|
неводов
|
завесок
|
В наличии у рыбаков
|
54
|
61
|
Участвовало в лове
|
37
|
56
|
Спрашивается, неужели местные рыбозаготовители до сих пор не могут учесть необходимость ассигнования 30 - 40 тысяч рублей на постройку в Княжой посольного склада с ледником, емкостью хотя бы до 5 тысяч центнеров?
Основная масса сельди вылавливается в период весенней путины, продолжающейся с 20 апреля по 10 мая с небольшими отклонениями в ту или иную сторону в зависимости от температурных условий. Второе место по количеству вылова занимает осенняя путина, примерно с половины августа до полного ледостава — конца октября. Затем (опять же не в хронологическом порядке, а но количеству вылова) идет летняя сельдь: июнь — июль. И, наконец, так называемая «ивановская» крупная сельдь, ловящаяся в одну из недель июня месяца.
Хронологически уловы сельдей можно расположить примерно так:
Название лова
|
Продолжительность
|
Процент улова к годичному вылову
|
Весенний
|
20 апреля—10 мая
|
68
|
Ивановская
|
Средина июня
|
1
|
Летняя
|
Июнь—июль
|
6
|
Осенний
|
15 августа – 1 нрября
|
25
|
Весной лов производится при подходе нерестующей сельди к берегам. Лов производится под льдом, при еще полном зимнем пейзаже. Для лова употребляются тяглые невода и завески. Описание тяглого невода мы уже приводили выше, отметим лишь, что невод представляет из себя старинное и примитивное орудие лова, требующее значительного количества рабочих рук и наличия определенных гладких, издавна известных тоней. Как размер, так и вся конструкция невода, а также и способ лова остались такими же, какими они были сотни лет тому назад.
Но на завесках и лове ими необходимо остановиться более подробно, как на новом в Беломорьи орудии лова, получившем распространение с 1926 года, после того как лов ими (1927 год) дал особо эффектный результат, твердо упрочивший их последующее применение в промысле.
Завеска представляет из себя видоизмененную систему японского ставного невода, типа «Како-Ами», приспособленную к особенностям весеннего хода нерестующей беломорской сельди. Первый опыт лова завесками был сделан «Севкарыбой» в 1925 году, но конструкции их оказались неудачны и лов не дал положительных результатов. Вторую попытку лова завесками уже измененной конструкции делает в 1926 году Желрыба и результаты её оказались настолько успешными, что уже на следующий год количество завесок сразу увеличилось до 32-х штук. В весну 1928 года в Княжой насчитывалось уже 61 штука завесок. Такое быстрое распространение их говорит само за себя. И действительно, если тяглый невод стоит от 1500 до 2000 рублей, то стоимость завески будет от 600 до 800 рублей в зависимости от размера и сорта употребляемых материалов. Но главное преимущество завески перед неводом лежит в том, что в отличие от неводов, увеличение числа которых упирается в стационарную цифру тоней, не могущих быль увеличенными в силу естественных причин — завеска может быть поставлена в любом месте прибрежной полосы, вне зависимости от рельефа и грунта дна. Далее, невод требует постоянного наблюдения и количества рабочих рук от 12 до 16-ти человек. При завеске же достаточно лишь 2 — 4 человек, при отсутствии постоянного наблюдения и непрерывного пребывания на тоне, причем при лове двумя и даже тремя неводами количество рабочих рук должно быть пропорционально увеличено, т. е. 24—32 или при 3-х — 36—48 чел. При лове же тремя завесками достаточно 4-х человек.
Практика лова показала, что средняя цифра добычи сельди на невод в весеннюю путину дает примерно 75 центнеров, в то время когда завеска дает до 155 центнеров. Еще одно обстоятельство в пользу завесок: срок службы невода 6—7 лет, в то время как завеска (предполагаются нормальные условия ухода и хранения) может служить 10 — 12 лет. Можно с уверенностью сказать, что в настоящее время невод невыгоден и приносит убыток, так как стоимость его не может быть аммортизирована в течение срока его службы. Завеска же при нормальных условиях окупает себя в 2, в редких случаях в 3 года. Эту особую выгоду завесок прекрасно учли княжегубцы и теперь завески получают все большее распространение, вытесняя невода.
При общем увеличении орудий лова количество неводов вытесняется все растущим числом завесок. Но тут необходимо отметить отрицательные стороны завесок. Дело в том, что как мы уже упоминали, завеска приспособлена для вылова исключительно нерестующей сельди и, следовательно, является орудием массового, хищнического лова, который впоследствии должен быть несомненно запрещен.
Из всей массы подходящей весною к берегам сельди в Княжой Губе вылавливается ничтожная доля, грубо ориентировочно которую можно определить в 1-2%. Но, если принять во внимание медленное размножение, свойственное беломорской расе сельди, и стремительное увеличение завесок, то через 5—6 лет мы будем вылавливать ими уже не 1 - 2, а 7 - 10 процентов, а эта цифра будет уже угрожающей для рыбных запасов Кандалакшского залива.
Затем, нам необходим отрыв лова от прибрежных мест с перенесением его в открытые глубокие места залива — завеска же не дает этого делать.
Есть еще одно соображение не в пользу завесок. Лов завеской не воспитывает и не приучает рыбака к коллективизации техники лова, что нам необходимо, а наоборот развивает в нем собственнический инстинкт. Между тем, разрешение вопроса о рационализации и интенсификации лова лежит именно в плоскости кооперировании рыбака и коллективизации его промысла.
Все это по нашему мнению говорит за то, что завесками увлекаться не следует, а наоборот, через пару лет необходимо ограничить их распространение.
Изложенное выдвигает вопрос о том, какое же орудие лова было бы экономически у нас рентабельным и не противоречило бы интересам рыбного хозяйства. Нам думается, что этим вопросом пора заняться нашим рыбозаготовительным организациям, теоретикам и практикам рыбного дела и высказать по этому поводу свои мнения.
Как уже упоминалось, рыбаки сдают рыбу местным заготовителям — промыслам Желрыбы и Княжегубскому Промтовариществу по ценам, устанавливаемыми конвенционным совещанием рыбозаготовителей при наркомторге АКССР.
Количество отчуждаемой рыбаками товарной части вылавливаемой сельди выражается примерно в 84%, а остальные 16% остаются рыбакам для собственного потребления, часть из которых населением все же сбывается вглубь Карелии.
Ниже приводится размер заготовок сельди в весны 1927—1928 гг. с распределением количества заготовок между отдельными заготовителями:
Года
|
Заготовлено государственными и кооп. организациями
|
Заготовлено частниками
|
Оставлено рыбаками для собственных нужд
|
Всего выловлено в тоннах
|
1927
|
76%
|
8%
|
16%
|
1400
|
1928
|
77%
|
5%
|
18%
|
1600
|
Переходя к характеристике лова летней сельди, нужно заметить, что до сих пор количество ее вылова не играло хоть сколько-нибудь значительной доли в бюджете рыбака по причинам биологического свойства: жидкая консистенция ткани и мяса, полное отсутствие жирового покрова и чрезвычайная нежность наружного, а также легкая разрушаемость брюшка, наступающая через 4 часа после момента вылова (лов производится в наиболее теплое время). Все это не позволяло ранее прибегать к консервации обычными методами посола и лишь теперь, с момента возникновения консервного завода в Кандалакше, является возможность ее переработки в высококачественные сорта анчоусов. Несомненно, что при наличии для рыбака обеспечивающего сбыта летней сельди уже в 1929 году следует ожидать, что цифра вылова летней сельди значительно возрастет, увеличив бюджет рыбака.
В противоположность весенней нерестующей и тощей летней сельди, осенняя сельдь является прекрасным пищевым продуктом, уже успевшим нагулять значительный слой подкожного жира, дающим наиболее стойкий и в то же время нежный товар. Лов производится по открытой воде исключительно неводами, притягивающимися к берегу. Любопытно отметить следующее обстоятельство: за появляющимися косяками сельди обычно следует морской зверь, ею питающийся, как нерпы и белухи, что служит для рыбаков показателем движения косяков сельди. Поэтому, зачастую лов и обмет неводом производится на показывающегося зверя, и такой лов нередко дает положительный результат. У рыбаков поэтому развился своего рода культ покровительства нерпам и белухам, несмотря на то, что они являются наиболее опасными вредителями рыбного хозяйства.
Что же ожидает Княжую Губу в будущем? Какие экономические возможности лежат пред нею?
Этот вопрос может обсуждаться лишь в плоскости развития и интенсификации рыбного хозяйства Княжегубского района. Но прежде всего, необходимы капитальные вложения со стороны рыбозаготовителей и расширение их основных заготовительных баз. Рыбозаготовительные организации должны иметь в Княжегубском районе хорошо оборудованные посольные склады возможно предельной емкости, причем особое внимание нужно уделять обработке сельди, каковая возможна лишь в нормальных условиях при отсутствии кустарничества.
Внедрение более совершенных орудий лова, с постепенным отрывом его от прибрежной полосы и перенесением в глубь залива, должно быть первоочередной заботой общественных и рыбозаготовительных организаций. Хотелось бы обратить внимание на возможность сохранении живых рыбных запасов по окончании нереста путем запора наиболее удобных в Княжегубском заливе губ, как-то Вороньей и Нищевой.
Кооперативные начала рыбаку привиты слабо и в этом отношении вообще сделано мало. Мы говорим о необходимости перенесения лова в открытое море. Но возможно ли оно при отсутствии коллективизации лова и кооперирования рыбака? Конечно нет, и вот здесь наше больное место.
На Княжую Губу должно быть обращено большее внимание, чем это было до сих пор — не нужно забывать о том, что при нормальном и рациональном хозяйствовании Княжегубский район может дать впятеро больше того, что он дает сейчас, или до 750.000 пудов сельди в год.
Итак, все внимание в сторону улучшения нашего рыбохозяйствования. Мы в праве ожидать, что совокупные мероприятия нашей экономической и колонизационной политики приблизят Княжую Губу к такой стадии хозяйственного состояния, при котором возможность наиболее полного и рационального использования наших рыбных богатств станет действительностью завтрашнего дня.
Автор:
В. Авен-Авинский
Журнал "Карело-Мурманский край", № 4 - 5, апрель-май 1929 г.