Второй этап плана Весайнена

Печенгский монастырь

От монастырского поселка Викид (Wickitt), принявшего первый удар Весайнена, до северных стен монастырской крепости расстояние около пяти километров.

На момент нападения стены монастырского укрепления с севера проходили непосредственно вдоль реки Княжухи [ныне Нюсюкийоки. - Е. М.] Даже в XIX веке здесь еще можно было найти следы древних монастырских укреплений: «.. высокие насыпи с торчащими почерневшими бревнами - остаток погибшего монастыря» (Архангельские губернские ведомости. 1888. № 25.)

На упомянутой реке Княжухе находилась монастырская мельница, которая, как и многие иные хозяйственные постройки монастыря, располагалась вне его крепостных стен: «Мельница на Княжухе, тотчас за монастырскими стенами .. ». В наше время приблизительное место этой мельницы указывает мост, по которому речку пересекает дорога на Лиинахамари. «В 1906 году, при постройке этой дороги на аршинной глубине были обнаружены бревна, видимо, бывшего хлебного амбара, о чем свидетельствуют найденные тут обуглившиеся хлебные зерна» (Корольков Н.Ф. Трифоно-Печенгский монастырь. С. 66.). Об этой мельнице на реке в середине XIX века свидетельствовали старинные мельничные жернова, которые, по словам очевидцев, можно было видеть на «задичалом берегу реки Княжухи». Позже, с началом возрождения монастыря, жернова перенесли к Сретенской церкви у реки Маны.

Таким образом, мы видим, что древний Печенгский монастырь располагался значительно севернее места его возрождения в XIX веке, при церкви Рождества Христова (ныне сгоревшей). Память о том, где стояла обитель в XVI веке, сохранилась в названии этого места - Трифоново поле. На святом месте древней монастырской церкви - преподобных Зосимы и Савватия Соловецких, скорее всего, позднее находилось здание церкви святого апостола Андрея Первозванного.

Кольский острог. XVII век. Реконструкция

Надо заметить, в этом вопросе строительства таких оборонительных сооружений не было никакой самодеятельности: все города-остроги строились по планам, утвержденным в Москве самим Иоанном Грозным. Сохранилась, например, грамота 1583 года, которой царь повелевал «поставить город» вокруг Михайло-Архангельского монастыря (Архангельский посад) по «росписи и чертежу», им утвержденному (Кодола О. Е. Архангельская область. Исторический путеводитель. Архангельск, 2006. С. 147)

То, каким образом врагу удалось внезапно и беспрепятственно оказаться внутри такой монастырской крепости, остается загадкой и поныне. Объяснением тому горестному факту, почему «эти еретики, безвестно [неведомо, непонятно. - Е. М.] впадше во ограду», смогли так внезапно и безнаказанно «вне церкви во службах сущих иноков и мирских всех закластъ мечом», остается одно - «благоволение судеб Господних неисследомых» (Житие преподобного Трифона. С. 118.)

Таким образом, «Божиим попущением, грех ради человеческих, Святыя Троицы и праведного обитель от немец разорена и сожжена бысть до основания» (Житие преподобного Трифона. С. 118.)

В своих построениях по определению точной даты этого события мы имеем надежную точку отсчета - свидетельство «Соловецкого летописца» о дате появления отряда «финских немец» «декабря месяца... 2 день. Божьим изволением, грех ради наших, приходили немецкие люди в Печенгский монастырь войною». (Летописи и хроники Соловецкий летописец конца XVI века. М., 1980. С. 241.)

После разорения Успенской пустыни разбойники «на обитель Преподобнаго целыя седмь дней ратию дерзнути не смели» «Дерзнули» напасть 9 декабря.

Игумен Гурий и 116 преподобномучеников

Игумен Гурий принял крест управления этим непростым монастырем одновременно с возвращением на Печенгу преподобного Трифона. В исторических документах имя игумена Гурия впервые появляется в Жалованной грамоте царя Ивана Васильевича Троицкому Печенгскому монастырю 1556 года, ноября 21: «Пожаловал есмя нашего царского богомолия, от Студенаго моря окияна с Мурманского рубежа, Пресвятые и Живоначальныя Троицы Печенгскаго монастыря игумена Гурия с братиею» (Жалованная грамота Печенгскому монастырю. С. 437)

Избиение печенгских монахов в храме монастыря. Гравюра. Художник Ф.С. Козачинский 1897 г.

Гурий Печенгский был одним из достойнейших учеников преподобного Трифона. И если обет иноческого «нестяжания» в жизни руководимой им обители в известной мере и по известным причинам не исполнялся, то уж обет иноческого послушания в его монастыре соблюдался строжайше и со страхом Божьим. Это в полной мере проявилось 9 декабря 1589 года, когда «лютие зверие во церковь вскочиша со оружием и во храме всех предаше смерти, и ради тяжчайшего мучения иных пополам пресекоша, другим ноги и руки отсекоша, иных вдоль разсекоша. Преподобного же игумена Гурия, да диакона [иеродиакон Иосиф. - Е. М.], казны ради, различно мучаще и оружием язвяще, и огнем жгуще. Но добрые Христовы страдальцы в таковом лютом мучении еретикам ничтоже отвечавше и только к небеси взираху. И то видеша окаянные, яко ничтоже им о казне поведающе, паче разъярившеся, мечами преподобных в части разсекоша, и храмы Божия оскверниша и ограбиша, и с посеченными преподобных телесы сожгоша». (Житие преподобного Трифона. С. 118). Так завершилась история обители преподобного Трифона и его духовных чад. Молитвами святого печенгского старца Господь даровал им высшую награду христианина - венцы небесные мучеников Христовых.

В этой связи еще раз вспомним важную подробность, которую сообщает нам очевидец монастырской жизни тех лет - английский капитан Уильям Барроу: «Печенга - где живут монахи русского закона, причем настоятель, или глава (abbot) этого монастыря назначается всегда московским духовенством» (Английские путешественники в Московском государстве. С. 92.) То есть, другими словами, митрополитом Московским, а в дальнейшем Патриархом. Эта запись в дневнике капитана, сделанная в 1557 году, является важным свидетельством того, что в 1557 году в монастыре уже был настоятель (abbot), назначенный в Москве.

Относительно настоятелей древнего Печенгского монастыря мы пребываем в полном неведении: никаких других имен, кроме игумена Гурия, нигде не упоминается. Если же он действительно в течение 33 лет бессменно руководил обителью на Печенге, то это чрезвычайно редкий случай в истории монастырей, и особенно северных.

Что касается информации о насельниках монастыря ко времени разорения обители, то, как известно, в «Датском документе» записаны имена 95 мучеников. Это строгий официальный документ, составленный королевским чиновником - сборщиком податей, который по долгу службы обязан быть предельно точным. И он, «королевский фохт», тщательно исполнил свои обязанности, не поленившись переписать чуждые его слуху русские имена.

Также вскоре после разорения уцелевший (или вновь избранный) строитель Сергий с братией «Живоначальные Троицы Печенского монастыря» «бил челом великому государю царю и великому князю Феодору Иоанновичу всея Руси»; сообщая о случившейся беде: «В нынешнем, в 7098 году Троицкий монастырь немецкие люди воевали и казну монастырскую взяли, игумена да братии, сорок одного человека старцов, да слуг пятьдесят человек, побили» (Записки отделения русской и славянской археологии Императорского русского Археологического общества. СПб., 1861. Т. 2. С. 644-645.)

Таким образом, строитель Сергий доносит о девяносто одном убиенном. Как видим; есть расхождение в количестве; но, думается, данные, указанные в «Датском документе», более точны, поскольку подкреплены списком имен. Кроме того, и дата окончательной редакции «Документа» довольно поздняя - август 1590 года. В то же время «челобитная», безусловно, писалась «по горячим следам». Так что цифра 95 (из которой 42 монаха и 53 монастырских послушника, трудника и паломника), сообщающая о количестве мучеников печенгских, убиенных 9 декабря в монастырских стенах, вполне достоверна.

Позже и русский царский сборщик податей Алай Михалков также проявляет профессиональную дотошность и подтверждает эту цифру в своей Писцовой книге: «И в 98-м году те монастыри и в них церкви... сожгли свейские немцы и игумена с братиею, да слуг монастырских 95 человек побили». О количестве избегнувших страшной резни насельников монастыря сообщается: «Отсутствовало пять монахов, бывших в далеком пути по делам обители». Надо помнить, что, конечно же, на многочисленных подворьях, дворах, варницах и пр., уцелело значительное число братии.

Почему же монастырское предание настойчиво говорит о 116 мучениках: 51 монахе и 65 послушниках вместе со «служебниками работными»? Скорее всего, цифра «116» свидетельствует о том, что вместе с останками 95 человек «монастырских» были захоронены и все «избитые финнами». Это и паломники, в то время оказавшиеся в монастыре, имена которых могли не знать, равно как и прочие «убиенные» в иных местах по ходу движения отряда. Все это вполне вероятно, особенно учитывая зимнее время событий, поскольку проще доставить все замерзшие тела к одной могиле, вырубленной в промерзшей земле, чем копать много могил.

Памятник Весайнену в Финляндии. Скульптор Oskari Jauhiainen, 1936 г.

Как известно, 22 декабря Весайнен испытал серьезное поражение под Кольским острогом: «и немцы Туломою рекою в землю свою побежали» (Летописец Соловецкий старца Петра Ловушки Летописи и хроники. М., 1981. С. 241.) Оставшаяся в живых братия, «бывшая во отшествии в службах», смогла наконец вернуться «в разоренную святую обитель», и «об убиенных горек плач сотворили и оставшиеся плоти рассеченныя, и сгоревшия части собрали и погребли честно» (Житие преподобного Трифона. С. 119.) Святые же останки преподобного Трифона и двух его верных «сослужебников» из Успенской пустыни, надо понимать, были единственными относительно цельно сохранившимися; в отличие от рассеченных и сожженных тел остальной братии. Их-то и было решено захоронить в укромном месте - у погоста Печенска Зимняя, под присмотром местных лопарей, поскольку на месте монастыря теперь никто не оставался. Жить было негде, да и страшно (Монахи вернулись сюда, на Печенгу, лишь в 1596 году). И о новом месте захоронения решено было пока молчать. Уже начиналась полномасштабная война со Швецией. Весайнен же сумел посеять в душах панический страх перед возможным новым надругательством над останками преподобных при новых нападениях, и особенно со стороны моря. 

Возможно, именно таким образом мощи преподобного Трифона Печенгского, преподобномучеников Ионы Печенгского и Германа Печенгского нашли свое упокоение «на Печенге реке на усть реки Маны, где место первоначальное Печенского монастыря, да место церковное Живоначальной Троицы» (Писцовая книга Алая Михалкова 1608 года. Цит. по: Харузин Н.Н. Русские лопари. С. 432-9/I0)

Еще раз возвратимся к размышлениям о том, почему житие поминает 116 мучеников, а не 95. Можно сделать еще одно предположение: разница включает и тех, кого увели в плен, и они, возможно, тоже приняли венец мученический. Как свидетельствует житие, обратный путь разбойников был тяжек: «Избившие преподобных подобную погибель получили молитвами отца нашего Трифона, измроша они от глада, и мало кто на возвещение их погибели во страну свою приидоша». (Житие преподобного Трифона. С. 119). В этой ситуации, понятно, что и пленные претерпели тяжкую кончину, но о том, что вели они себя мужественно, сообщают нам шведские документы: «На обратном пути один из пленных русских убил Весайнена» (Чумиков А. О походе шведов. С. 12). В то же время, в финских справочниках можно найти иную версию: «Весайнен скончался своей смертью в глубокой старости». («Pekka Antinpoika Vesainen tai Juho Vesainen (n. 1540 Utajarvi - n. 1627 Utajarvi) oli kuuluisa pitkan vihan aikainen sissipaallikko». Цит. no: Pekka Vesainen. http://fi.wikipedium.org/wiki/PekkaVesainen).

Финские источники указывают, что Пекку убил монах по кличке Ахма, и что произошло это у финского селения Tornio. Как известно, «немцы Туломою рекою в свою землю побежали», то есть известным водным путем, ведущим к Ботническому заливу. Именно у местечка Торнио, на берегу залива, завершается этот средневековый водный путь, начинающийся рекой Туломой. Торжественной встречи «героя» не получилось: «Король Карл Иоган [Юхан III. - Е. М.], который уже пригласил было к себе Весайнена, узнав об его смерти, послал подарки его жене» (Arwidsson A.I. Handlingar till upplysning af Finlands halfder. Stockholm, 1846. Т. VI. S. 355.).

Надо отметить, сегодня финские историки оценивают роль Весайнена в истории Финляндии более критически: «Хотя информация о его гибели ничем не подтверждена, но партизанские вылазки Весайнена, как можно видеть, закончились. В Финляндии он стал излишне идеализированным национальным героем, хотя на самом деле он был типичным предводителем разбойных партизанских отрядов XVI века, которые жестоко убивали гражданское население, женщин, детей, священников и монахов, а также дерзко сжигали жилища, церкви и монастыри. Подобными предводителями не стоит особенно восхищаться ни с одной, ни с другой из сторон противостояния» (Kirkinen H. Karjala idan ja lannen valissa. S. 182).

Автор: Епископ Митрофан (Баданин)

Из книги «Кольский Север в средние века». Том 3

Почитать книгу можно в Центральной библиотеке Кандалакши.