У подножия горы Крестовой

Если вам доводилось бывать в Кандалакше и выходить на левобережье к морю по Заречной улице, то в самом конце ее, перед подъемом к взморью, выбираясь к старинному поморскому кладбищу, могли видеть каменный фундамент былого строения, в центре картофельного поля. Могли пройти мимо и не обратить внимания, не задумываясь, а что же там было? Вроде бы каменные хоромы появились в Кандалакше совсем недавно.

Фундамент старой монастырской церкви Рождества Богородицы

А зря не проявляли интереса! Там, где сохра­нился фундамент, находится свидетельство былого могущества, величия наших мест. Это - фундамент одной из монастырских церквей. Ведь когда-то именно здесь, где сейчас окраина Кандалакши, находился один из северных форпостов русского владычества Московии, как тогда западные гости именовали всю нашу страну. Нет, речь не идет о той церкви, которая по просьбе Кандалакшских ходоков в первопрестольную, как свидетельствуют русские летописи, освящена была в 1526 году в честь Иоанна Крестителя на правом берегу реки. Именно о строительстве ее уже несколько лет ведется разговор, о новом возведении мо­литвенной благости. А это — на левом берегу в «усть Нивы реки», где только фундамент остался нам как напоминание, стояла именно монастыр­ская церковь.

Кандалакшский общежительный мужской монастырь в свое время располагал не единой церковью, что носила имя Рождества Богоро­дицы. Был здесь еще один храм — «в честь Свя­тителя Николая Чудотворца, с двумя предела­ми — в честь апостолов Петра и Павла и Зосимы и Савватия Соловецких...». Это данные 1574 года «по Васильевым книгам Агалина да подьячего Степана Соболева», которые привел в своей книге «Русские лопари» Н. Н. Харузин.

А вообще-то о истории Кандалакшского мо­настыря, его возникновении мы знаем очень мало. В исторической, краеведческой литера­туре в основном говорится о Печенгском Трифоновском монастыре. И вот теперь, когда объяв­лен очередной конкурс «Храмы России» среди опубликованных рекомендуемых тем есть зада­ние, рассказать об этом монастыре, обозна­ченном как саамская Хатынь. Почему? Прежде всего Печенгский монастырь был обителью русских монахов, основан русскими людьми и являлся самым северным нашим форпостом чуть ли не на берегу «моря Окияна».

Обычно отсчет возникновения русских север­ных монастырей ведется с 1553 или 1554 года, когда жалованной грамотой Иван Грозный опре­делил границы Кандалакшского монастыря, «пожаловал... для монастырского строения и для лопского крещения большие земли».

Когда пошло начало нашему монастырю, трудно сказать. Н. И. Костомаров, в свое время широко известный русский историк, автор многочисленных работ по социально-полити­ческой и экономической истории России и Украины (1817—1875) так оценивает теперь уже далекие от нас времена:

«Стремление к основанию новых монастырей путем отшельничества направилось в XV столетии на Крайний Север. Обители возникали за обителями, передавая в грядущие поколения память о святости и подвигах своих основа­телей». ("Русская история в жизнеописании ее главнейших дестелей") 

Это из статьи Николая Ивановича Косто­марова «Соловецкие чудотворцы Савватий и Зосима». И там же:

«На севере Руси при немноголюдном и рас­сеянном населении возник обычай в некоторых деревнях строить деревянные часовни с обра­зами, где народ молился за неимением церквей. Иногда в такую «часовню приезжал издалека священник или иеромонах со святыми дарами, исповедывал и причащал народ. Близ такой часовни обыкновенно проживал какой-нибудь благочестивый старец, внушавший к себе ува­жение своим постничеством и благочестием...».

И представьте себе Кандалакшу, то самое поселение, которое начало складываться в «усть Нивы реки». Как происходило все? Как считает наш мурманский исследователь прошлого Кольского края И. Ф. Ушаков, «из селений, существовавших на Терском 6epeгу, в 1466 году указаны Умба и Варауга».

Но, считает Иван Федорович:

«Судя по материалам былинного эпоса, сохранившегося на Терском берегу, русское население пришло сюда не с низовий Северной Двины, а с «Поморского» (Карельского) берега». ("Кольская земля - Мурманск". 1972)

А как же тогда с устьем реки Нивы? Как же русские люди, о которых сказано, что они уже жили в Умбе и Варзуге, миновали столь бла­годатное место? Не могли первопроходцы миновать эту самую реку Ниву! И когда раз­личные популярные справочники, например, «Туристские тропы Кольского полуострова»  вещают, что Кандалакша основана в 1526 году, то я «дико извиняюсь». Не могло быть такого! К 1526 году относится приход наших предков в Москву. Напомню еще раз строки из Ростовской летописи - «Приехаша в Москве Поморцы и Лопляне с моря Окияна из Кандолажской губы, усть Нивы реки, из дикой Лопи, и били челом Государю и просили Антимиса и Священников церковь Свящати и просветити их святым крещением».

Значит, не к 1526 году относится «основание» Кандалакши. Ведь должно было родиться же­лание заиметь на беломорских берегах новую церковь. Для этою нужно иметь сколько-то народу, причем работоспособных мужиков. Лес нужно заготовить. Да мастеровые люди должны сыскаться. Возвести церковное здание по всем церковным канонам тоже не так-то просто. Да и собраться в далекий путь, в Москву, тоже время требуется. И путь туда — это не в вагоне по железной дороге катиться. Никак тут не уложиться в указываемую некоторыми историками дату освоения — 1526-й.

А в «Софийском временнике» (с. 289), на который любит ссылаться И. Ф. Ушаков, гово­рится, что путь до Москвы проделали лишь «лопляне», вместо «поморцев» во многих его публикациях стоит многоточие. И пошло теперь гулять, что церковь в Кандалакше строили «лопляне», а не русские люди, «поморцы», значит.

Ну, ладно, все эти разговоры пока, как гово­рится, вокруг да около. Но все-таки, когда начиналась Кандалакша и при чем здесь фунда­мент былой церкви у горы Крестовой?

Тут хочу напомнить, что есть такие понятия, дописьменная история и, так называемая, пись­менная. Археологи и помогают нам получить представление о той самой истории, о которой нет письменных свидетельств. О Кандалакше же скажем так. Проведенные изыскания, рас­копки свидетельствуют, что здесь, вдоль реки Нивы, от подножья горы Крестовой, как ее называем и до сих пор, до бывшего здания военкомата, археологи открыли добрый десяток стоянок первобытного человека времен нео­лита. Некоторые из них насчитывают VII — V тысяч лет до новой эры, по сути дела возвращают нас в то самое время, когда отсюда только что отступил гигантский ледник. На восток от горы Крестовой находится лабиринт – «Вавилон». Со­оружение наших далеких предков, дошедшее до нас через II — I тысячелетие до нашей эры. Значит, люди поселились здесь очень давно.

Так откуда пошла Кандалакша? Кто даст точ­ный ответ?

Если вы будете искать ответ в различного рода энциклопедических справочниках, то уви­дите: Кандалакша известна как населенный пункт с XI века [12. с. 566]. А некоторые до­бавляют ей века, утверждая, что - с IX века. Но конкретного подтверждения всему этому нет, есть только осмысливание различных косвенных данных.

И первая конкретная дата, что сохранилась в письменных источниках, это 1526 год. Вот почему закрепляется утверждение, что это и есть дата начала Кандалакши. Но, однако, в Ростовской летописи, которую я уже цитировал, нет самого названия – «Кандалакша», говорится лишь о том, что ходоки в Москву были «с моря Окияна из Кандолажской губы усть Нивы реки». Так что... Неконкретность все-таки остается. Но век уже определился - XVI.

Однако почему-то, в имеющейся литературе практически не упоминается более раннее вре­мя, пусть не конкретизированное, но говорящее о некоем факте.

В «Кратком историческом описании монасты­рей Архангельской епархии» читаем:

«Начало просвещению русских лопарей Хрис­товою верою положено в ХIV веке преподобным Лазарем Мурманским, пострижеником Константинопольской или Новоримской высокогорной обители. Он посеял первые семена. Окончательное же распространение ее среди лопарей совершено было преподобным Трифо­ном Печенгским в сообществе с Феодоритом Кольским, одновременно с ним трудившимся среди усть-кольских лопарей».

Удивляюсь, почему это свидетельство цер­ковной литературы прошло мимо внимания наших историков, если они даже не упоминают о нем! А оно, на мой взгляд, в какой-то мере обязывает нас по-иному взглянуть на историю Кольского Севера. Значит, освоение русскими наших северных мест произошло значительно раньше, нежели утверждается в исторической литературе.

Я, к сожалению, не могу пойти дальше в поисках исторической истины. Уже несколько раз пы­тался я высказать свои соображения о спор­ности некоторых утверждений, в частности, что не одни «лолляне» в 1526 году добрались до Москвы — статьи мои так и не увидели света. Поэтому хочу снова остановить внимание любопытствующих на упоминании про Лазаря Мур­манского (именно Мурманского!), который в ЧЕТЫРНАДЦАТОМ веке уже вел проповеди среди лопарей-саамов.

Монастырская церковь Рождества Богородицы Из фондов Госархива Мурманской обл.

Спорным остается и вопрос о времени обра­зования Кандалакшского монастыря. В частности. И. Ф Ушаков утверждает, что история его начинается с 1554 года, с той самой царской грамоты, что жаловала монастырю угодья. Ду­маю, нет. Общежительное бытие началось не по царскому изволению, а по людскому. И не могло по логике быть такое, чтобы в условиях Севера монастырь за двадцать лет мог так расстроиться, что имел церкви, о которых я упоминал.

Выходит, что после жалованной грамоты царя в устье реки Нивы у горы Крестовой вырос монастырь с несколькими церквами. И еще мы не сказали, что же входило во владение его. Ведь нужны и келии для монахов, и как мы сейчас называем производственные помещения.

Но, как бы то ни было, монастырь вырос! Ряд изысканий утверждает, что он мог появиться вместе с освященной в 1526 году церковью Иоанна Крестителя, что на правом берегу реки Нивы. А монастырь обосновался на левом. Появление его весьма беспокоило наших западных соседей, пытавшихся обосновать свое право любыми путями, в том числе и силой оружия.

Тут я считаю должным привести сужде­ние архангельского исследователя старины А. А. Куратова:

«Заселение славянами осуществлялось сред­ствами народной колонизации, без военных столкновении с местным населением. Уже в те первые века закладывались истоки дружбы между русскими, карелами, коми и др. наро­дами». ["Культура русского Севера". 1988]

И в первой половине XVI века по свиде­тельству «Актов Соловецкого монастыря» су­ществовали поселения наших соотечествен­ников в Керети, Чупе, Пояконде, Бабьем море, Ковде, Жемчужной и других местах, об этом свидетельствуют сохранившиеся документы хо­зяйственной деятельности, всякие «данные», закладные и пр. 

Вот этот оживленный рост усиления влияния России вызывал зависть наших северных со­седей. Со времен Ивана Грозного сохранились документы о поползновении «свеев» - так называли наши предки шведских воителей, на все русское, что прочно укреплялось в Лапландии. А обосно­вались здесь русские непрочно. В «Сообщении Симона ван Салингена о земле Лопии...», до­шедшем до нас, можно увидеть глазами гол­ландца очень многое, в том числе и успехи культуры. В частности, в 1568 году, 430 лет назад, он встретил в Кандалакше человека. Он, «слывший за русского философа, … написал историю Ка­релии и Лапландии, а также рискнул изобрести письмена для корельского языка...». Поду­мать только! Уже была написана «история Коре­лии и Лапландии»! Человек работал над пись­менностью народа, который не имел таковой!

К стыду нашему, в прошлом году мы так и не отметили такое событие из нашей истории, практически не сказали доброго слова о подвиге, свершенном в северной глуши, где уже подня­лись хорошие ростки культуры.

А где же та самая «история Корелии и Лап­ландии», почему мы узнали об этом лишь из записок голландца Салингена, изъездившего Кольский Север явно не из любви к путешест­виям, тайно посещавшего и Москву? Boт здесь я и возвращаюсь к теме разорении Канда­лакшскою монастыря, к фундаменту на месте одной из былых церквей, к разгрому волости Кандалакши, монастырских строений.

В 1589 году произошла великая трагедия. Вот как повествует об этом Соловецкая летопись: «...на Петрово заговейно в ночи приходили немецкие люди к морю в Кандалашскую волость и на монастырь на Кандалашской. И на монастыре братию и в волости всех людей присекли, а иные в реке тонули, и монастырь и церковь пожгли и животы поимали все. А людей побили 450 человек».

Вот тогда-то и могла в огне пожара сгинуть «история Корелии и Лапландии», труды человека, слывшего «за русского философа».

Вот как описывалось это же в «Архангельских епархиальных ведомостях»:

«Жители Кандалакши, по местному преданию, были избиты шведами. Избиение совершилось весной во время народного гуляния, среди деревни: трупами убитых были наполнены две ямы. В одну были сброшены мужчины, а в другую женщины…» ["Краткое историческое описание приходов и церквей Архангельской епархии". 1886].

Упоминание в Соловецкой летописи «на Петрово заговенье» дает возможность точно установить дату: 26 мая. Ну, а упоминание «немцев» — это всех иноземцев так звали в былые времена простые люди.

Конечно, иноземцы не могли удовлетвориться только разорением Кандалакши и Канда­лакшского монастыря. В Соловецкой летописи мы находим еще одну запись того же 1589 года:

«...Сентября в 7. грех ради наших, приходили немецкие люди к морю на поморские места рекою Ковдою в полость Ковду, а ис Ковды в волость Унбу, а ис Унбы в волость Керет и в иные мелкие волости заморские. Да ис Керети в волость Кеми, и те волости повоевали, церкви и людей побили, и воевав пошли Кемью рекою вверх, а приходило тех немецких людей 700 человек».

Церковь Рождества Иоанна Предтечи Из фондов Госархива Мурманской обл.

Программа разбойничьих дел у захватчиков была обширной. Они выполняли королевский приказ: истребить все, что можно. Распра­вившись с поморскими поселениями по Бело­морскому западному берегу, они уделили «вни­мание» и северным местам — двинулись на Печенгский монастырь, где также учинили разгром.

Наши земляки-мурманчане очень слабо знают историю края. И местные историки при обра­щении к былому обычно останавливаются лишь на разорении Печенгского монастыря. Когда монастырь Печенгский подвергся разорению, по повелению царя Феодора Иоанновича он был переведен в Колу и стал именоваться Кольско- Печенгским. Но рассказ о нем — это уже другая история...

А после майского 1589 года разорения Кандалакшский монастырь был восстановлен на старом месте. Конечно, не в том объеме. Пришли опять русские люди в «неведомые дали», на «обгорелые пни и кочки», как писалось после очередного разгрома Кандалакши иноземными пришельцами. А тогда и жители окрестных мест, чудом спасшиеся от нашествия ворогов, спо­собствовали возрождению. В частности, Иван Федорович Ушаков свидетельствует, что близ Порьей Губы был монастырь, который называли почему-то «Кокуев». Так вот, монахи этого мо­настыря в 1591 году перебрались в порушенный и восстановленный Кандалакшский монастырь, который к своему имени добавил и название — «Кокуев». Что обозначает это название, сказать не могу.

Восстановили в Кандалакшском Пречистен­ском монастыре всего одну церковь - Богоро­дицкую, а на Никольскую с двумя приделами возможностей, видимо, не хватило. Вместо нее возвели часовню. К сожалению, она сгорела в 1783 году, и где стояла, где находилась и Ни­кольская церковь никто указать ив смог.

А церковь Рождества Богородицы, или как ее называли — Богородицкая, выстояла не только разорение 1589 года. Зарубежным нашим недругам не нялось, они не раз приходили в Кандалакшу, грабили все, что могли, жгли. И так длилось столетия.

Последнее разорение церкви на левом берегу Нивы произошло английскими пиратствующими моряками в годы, когда на юге Российской державы, в Крыму, осаждался город русской славы — Севастополь. В годы Крымской кам­пании иноземцы не один раз заходили и в воды Белого моря, грабя крестьян, разоряя Мурманское побережье. Тогда же разо­рили и Колу, об этом написано немало.

В Белом море иностранным военным судам очень уж хотелось захватить Архангельск, разо­рить Соловецкий монастырь. Но не довелось им это осуществить. Зато над поморскими селе­ниями покуражились. Высаживаясь на берег, ничем не брезговали. Забирали собранную поморами морошку и бруснику, ловили кур и овец, забирали все, что хотели. На сельском кладбище в Ковде, например, они собрали медные иконки, прикрепленные к могильным крестам — занялись сбором «цветного лома». В 1854 году в общем-то похозяйничали.

Помня о безнаказанности, в следующем году пиратствующие англичане повторили свой набег. Однако Кандалакшские мужики не по­желали принимать незваных пришлых гостей.

6 июля 1855 года с подошедшего английского корабля попытались высадить на берег 150 матросов и солдат под прикрытием орудийного огня. Прежде всего на «большую сторону», на правобережье. Однако поморы встретили их ружейными выстрелами. Англичане отсту­пили. Тогда они двинулись на «малую сторону», где когда-то был монастырь (кстати, упразднен он был распоряжением архиепископа Архан­гельского и Холмогорского «по скудности и неу­мению братии и служителей» 14 апреля 1742 года). Там жило мало народу, отпор давать было некому. Как докладывал впоследствии Архангельский военный губернатор военному министру:

«...Неприятель, высадившись на берег, сжег находившуюся там церковь Рождества Бого­родицы и затем отплыл на пароходе...».

Обозленные за неудавшуюся высадку на правобережье села, англичане подвергли Кандалакшу орудийному обстрелу. От начавше­гося пожара сгорело 46 домов, 29 амбаров и ряд других построек.

Я не могу сказать, сколько раз горела Бого­родицкая церковь — несколько раз. В послед­ний — от руки англичан, как свидетельствовали кандалакшцы, преднамеренно, изнутри. А восстановили ее на прежнем месте через десять лет «на высочайше пожалованную сумму» в 1865 году.

И простояла до 1940 года. К этому времени она обветшала изрядно. Тогда Кандалакшский райисполком, как свидетельствуют документы, принял решение, закрыть церковь. Ее разобрали перед самым началом Великой Отечественной войны. С той поры и остался фундамент посреди картофельного поря, мимо которого в хорошую погоду в летнее время идут толпы кандалакшцев к морскому берегу. А так как за последнее де­сятилетия население Кандалакши значительно обновилось, приезжие не знают, что там, ка левобережье Нивы, у старинного поморского кладбища стояла много видевшая церковь.

Taк один из памятников утверждения русского присутствия в Лапландии, в «дикой Лопи», ока­зался в забвении. Да и судьбу, историю церкви Иоанна Предтечи что высилась на правобережье, упоминаемой с 1526 года, тоже мало кто знает. Ведь и ей досталось немало бед от всякого рода иноземцев, добиравшихся до «усть Нивы реки».

Тому уже немало лет, как былое Кандалакшское отделение Всероссийского общества охраны памятников истории и культуры разра­батывало прожекты восстановления старого быта Кандалакши, ее давнишнего облика. Предполагалось взять под охрану государства дом на Заречной улице, постройки поморские. Тогда, возможно, дошла бы очередь и до фун­дамента былой монастырской, потом приходской церкви Рождества Богородицы. Пусть и не самой церкви, а обозначения ее положения на мест­ности, где Она стояла и где до сих пор фундамент четко обозначает место, где высилась она.

Необходимость бережного отношения к бы­лому, к месту, где с XVI века стояла церковь былого Кандалакшского монастыря, вызывавшая неприятие со стороны врагов, назрела сейчас как никогда. Кто-то должен стать инициатором обретения участка земли с фундаментом. Кто должен стать таким изначальным эаботником? Конечно, Церковь! Те верующие, кто просто обязаны хранить память о былом. Должны найтись люди, которые помогут, если вызовется необходимость, в сборе средств для обихаживания памятного места.

Обязательно надо вспомнить, восстановить крест на горе Крестовой, он высился там до лета 1915 года, тогда снес его ураган. Я встречал упоминание имени этой горы в 1630 году, а откуда оно пошло, не знаю.

Обо всем этом писал я в Кандалакшской прессе. Напечатанное «не увидели». Обращался к священнослужителям, в том числе и к епископу Мурманскому и Мончегорскому Симону со своими раздумьями, с предложениями — практически решения не вижу.

Напомню. Богородицкая церковь в устье реки Нивы простояла многие годы. В Кандалакше долгие годы ломают головы над тем, как привлечь туристов. И в то же время ничего не предпринимают, чтобы приложить усилия, чтобы явить народу славную и горькую память, напомнить о тех, кто подарил нам у подножия горы Крестовой место, прочно обжитое, где теперь вырос город.

Е.Ф. Разин. Журнал «Наука и бизнес на Мурмане», 1999 г. № 3 (сент.)

 P.S. 

Эту статью известный в Кандалакше журналист и краевед Ефим Федотович Разин написал довольно давно…. С тех пор многое уже изменилось и, к счастью, в лучшую сторону: фундамент монастырского храма Рождества Богородицы по праву стал историческим памятником. И как мечтал Ефим Федотович, именно Церковь стала главным «заботником» этого важного для истории города объекта. В 2015 году фундамент впервые был обследован археологами и сделаны очень интересные открытия. А на вершине горы Крестовой восстановили Поклонный Крест, изготовленный мастерами Кандалакшского Механического завода, который к настоящему времени, увы -  уже сам стал историей….

Поклонный Крест на горе Крестовой