Жизнь и быт поморов Кандалакши в конце ХIХ века

Советский литератор Н. Колпакова в 1937 году издала книгу «Терский берег». Первая её часть — это записи её деда, посетившего со своим спутником северное Беломорье в 1895 году для изучения быта и промыслов поморов. В них он рассказывает следующее.

Кандалакша, 1867 год. Фотограф Jens Andreas Friis

«Кандалакша унылое и мрачное место. На крутом берегу моря, неровно изрезанном оврагами и уступами, расположено нескольких десятков небольших поморских домиков с высокими крылечками и четырёхскатными крышами; вокруг дикие места и болотистые тундры, огромные скалы, надвинувшиеся на деревушку со всех сторон, снеговые сугробы выше роста человека, — вот что такое Кандалакша. Домики обернулись лицом к морю, словно не желая даже и глядеть в угрюмый нехоженый лес, которым сплошь зарос этот угол Кольского полуострова. Как одиноко и замкнуто, должно быть, живёт эта маленькая заполярная деревушка»

Далее на постое в одной избе описывается жизнь и быт поморов. Хозяйка приветливая в сарафане и синем морском повойнике (старинном головном уборе). Слова выговаривает как-то особенно, слегка напирая на «0» и произнося «ць» вместо «ч»: «горчиця», «сейцясь». Но от этого ее приветливая речь не делалась хуже.

В доме сени, обширная комната с большой русской печью и 2-3 маленькие комнатушки, меблированные бедно, но чисто. Хозяйка пригласила в горницу. За столом, накрытым к чаю, сидела семья поморов: пожилой хозяин с загорелым, обветренным лицом, на котором кожа лежала крупными складками, старуха-бабка, молоденькая девушка лет семнадцати и несколько ребятишек. К потолку была привешена на веревке зыбка, и в ней тоже кто-то ворочался.

Едва мы показались на пороге, хозяин поднялся с лавки и, не подходя к нам, поклонился. Отвечал приветливо, почтительно, но безо всякого подобострастия. Он подвинул к нам грубые, но чистые табуреты. Понравилась его сдержанная, не лишенная достоинства манера. Он слушал внимательно, отвечал немногосложно, но сам ни о чем не расспрашивал. Северяне вообще народ не болтливый и совершенно лишённый неделикатного любопытства по отношению к приезжим.

Хозяйка принесла 2 глиняные крынки с солёной селёдкой и солёной сёмгой и угощала. Дети молчали и поглядывали на угощение с завистью, т. к. в крынках было лакомство, которого они не смели попросить.

Хозяева не считали себя русскими. «Мы тёмные, дикие карела, куда нам», — с невеселой усмешкой отвечал хозяин. В разговоре выяснилось, что в Кандалакше кур не держали и к куриному яйцу были непривычны. К воровству у поморов отношение отрицательное: разве можно на весь берег вором прослыть? Кому охота!

Железные вилки, деревянные ложки, лежавшие на столе, были грубы, но чисты. Посуда, стоявшая подле печки, также. Всё в избе, несмотря на очевидную бедность, было чисто и в порядке. Когда пришло время ложиться спать, хозяева вытащили для постояльцев из кладовки 2 больших, чистых перины и несколько подушек.

В записях приводится рассказ об известном архангельском патриоте М. К. Сидорове, который еще в 1867 году пытался заинтересовать наследника престола будущего Александра III проблемами развития севера. На его докладную записку воспитатель наследника генерал Зиновьев отвечал: «На севере постоянные льды. Хлебопашество невозможно. Другие промыслы немыслимы. Поэтому необходимо народ удалить с севера, а вы хлопочете наоборот. Такие идеи могут проводить только помешанные».

На Кольском полуострове тогда жило 9000 человек. Из них — 6000 русских. Остальные — лопари, финны, корелы. Селение Кандалакша было известно уже в ХI веке.

Узкая снежная дорога тянется из Кеми в Кандалакшу на протяжении 260 верст. В Кандалакше она разделяется: один путь идет дальше на север, к городу Коле, другой сворачивает на восток и идет вдоль Терского берега.

Путь в Колу неблагоустроен и пустынен. Приезжие «из России» здесь редкость.

В Кандалакше, находясь на берегу реки Нивы, можно видеть, что она широкая порожистая, не замерзает даже в самые больше морозы. Вечером улицы пустынны. В окнах на приезжих смотрят тревожно и вопросительно, т.к. они вызывают недоверие и беспокойство. У устья реки с противоположного берега смотрит узенькая белокаменная церковь, живописно выделяясь на фоне тёмной хвойной горы.

В избах Кандалакши подмечена одна характерная деталь: мало того, что домики обшиты досками и выкрашены снаружи масляной краской для защиты дерева от дождей и ветров, — поморы и внутри комнат на высоте аршина от пола проводят по стене широкую цветную полосу: синюю, розовую или зелёную. Это напоминает окраску борта карбаса и придаёт жилищам Кандалакшских рыбаков оригинальный вид.

Религиозная жизнь поморов усиленно поддерживается близким и сильным соседом — Соловецким монастырём, основанном в 1436 году.

Возле тоней, на маленьких островках стоят большие серые деревянные кресты. Их ставят на месте удачного лова, в память спасения от бури, в память жития на этом месте особо чтимого монаха.

Поморы Кандалакши занимаются в основном ловлей сельди. Они её ежегодно отправляют в Архангельск до 40000 бочонков на судах местных купцов и на пароходах. Богатые скупщики посылают до 800 бочонков, бедняки — бочонков по 60. Поморы также занимаются охотой, держат оленей. Женщины и дети собирают ягоды и грибы. Особо ценятся волнухи. Делают пшеничные шаньги, варят кисели. Чаем, сахаром и крупами торгует лавочка местного купца. Муку и соль рыбаки получают из казенного склада.

Болезни здесь заговаривают старухи. Шёпот значение не имеет, но массаж при этом помогает хорошо. Это касается детской грыжи. Заговоры записываются на бумагу. Чужим (приезжим) людям их не дают. Есть также заговоры от порчи, присланной от лопарей, финнов и от карелов. Те в свою очередь просят богов охранять их от русских.

Перед праздниками в избах моются полы и посуда. Варится бражка из солода, сахара и хмеля.

В избе у хозяев находился также приезжий лопарь. На нём была меховая одежда, высокие меховые сапоги. Оленью шапку с длинными ушами он держал в руках. Приехал для продажи оленя на мясо. По-русски не говорил. С ним общались через хозяев, которые знали лопарский язык. Он не верил, что хлеб где-то может вырастать из земли колосьями и его хватает на всех. Думал, что его обманывают. Сердился и волновался. Увидев в окне северное сияние, уезжать не захотел, т.к. лопари его боятся и считают проявлением нечистой силы. Дивились дикости этого тёмного народа.

Н. Колпакова, «Терский берег». 1937 год.

Материал предоставил И.Нерядихин